Ханна Арендт (1906-1975) — культовая личность. Ученица Мартина Хайдеггера и Карла Ясперса, политический мыслитель и исследователь антропологической основы немецкого тоталитаризма, она одна из первых заговорила об истинной природе зла и всесторонне изучила это явление, которое, по её мнению, далеко не всегда кроется в стремлении человека совершить что-то ужасное, а гораздо чаще связано с отказом от мысли и собственной ответственности за свой выбор. Будучи свидетельницей зарождения, расцвета и упадка тоталитарных режимов, Арендт сделала тоталитаризм отправным пунктом многих важнейших рассуждений, которые помогли ей по-новому взглянуть на права человека, взаимоотношения воли и мышления, проблему свободы и ответственности, разграничение частной жизни и публичного пространства.
Она всегда всматривалась вглубь и пыталась постичь причины тех явлений, о которых писала, условия их возникновения и развития — возможно, именно поэтому её мысли сегодня звучат так актуально, а книги с новыми переводами мигом раскупаются.
Не тщась надеждой в рамках одной статьи подробно рассмотреть многогранное наследие мыслителя, мы решили отобрать самые интересные лекции по философии Ханны Арендт, которые раскрывали бы главные идеи её творчества. Надеемся, нам это удалось.
Лекция #1
Студенты, демоны, герои: кто живёт в публичном пространстве
Arendt is messy, so what? (Шейла Бенхабиб)
Елена Трубина, доктор философских наук, профессор кафедры социальной философии Уральского государственного университета (Екатеринбург), пытается «подобрать ключи» к интерпретации философии Ханны Арендт, которые, по мнению исследователя, стоит искать в продуктивных оппозициях её творчества: свободы и необходимости, политики и общества, действия и поведения.
С одной стороны, Арендт хаотична, очень трудно свести концы с концами в ее книгах, очень трудно соединить все написанное ею в единое какое-то учение, да это и не надо делать, но мне просто помнится, что, раздраженные невозможностью рационально объяснить тот или другой ход ее мысли, мы периодически говорили, утешая друг друга: «Ну и что из того, что это невозможно рационально объяснить, все равно это очень интересно». Но, тем не менее, в этом надо разбираться, нужно как-то сводить концы с концами, нужно искать какие-то интерпретаторские ключи. Тот интерпретаторский ключ, который предлагаю я, заключается в том, чтобы присмотреться к тем противоположностям, которые вычленяла Арендт, думая о жизни и мире.
Размышляя над бинарными оппозициями творчества философа, Елена Трубина подчёркивает важность различения трёх пространств, которое можно найти у Арендт: «промежуточного пространства», в котором люди живут подлинно; «так себе пространства», насыщенного «социальным» — тем, что мешает жить подлинной жизнью; и пустого пространства тоталитаризма, в котором люди не живут, или живут мертвецами. Очень обобщённая, но предельно интересная лекция.
Лекция #2
Проблема морали у Ханны Арендт
В чём Ханна Арендт обвиняет немецкого преступника Адольфа Эйхмана в своей знаменитой работе «Банальность зла»? Является ли, по мнению Арендт, плохой поступок, совершенный по приказу, морально предосудительным? Что означает для нас быть ответственным перед тем, кто приказывает нам или говорит, что нужно делать? Как соотносятся у человека мышление и воля и в какой момент наступает наша собственная ответственность?
Об этих и других вопросах, касающихся проблемы морали в философии Ханны Арендт, размышляет социолог, философ, переводчик и главный редактор журнала «Социологическое обозрение» Александр Филиппов, тонко подмечая:
Ханна Арендт — это не решение проблемы, это собственно проблема.
Понятие действия и этика ответственности в философии Ханны Арендт
В лекции по философии, организованной Еврейским музеем и центром толерантности, доктор социологических наук Александр Филиппов более глубоко рассматривает вопросы, которых он коснулся в мини-лекции «Проблема морали». Здесь он не только разбирает «банальность зла», вызванную к жизни отсутствием мышления, но и рассказывает о концепции тоталитаризма Ханны Арендт.
Как отмечает учёный, тоталитаризм стал для Арендт отправным пунктом многих важнейших рассуждений, потому что именно это невиданное прежде, хотя и укорененное в истории политическое устройство, появившееся в XX-м веке, заставляет заново смотреть на важнейшие философские категории свободы и ответственности. Интуитивно каждому понятно, что индивидуальное деяние имеет последствия, и если человек является причиной своих действий, он несет ответственность за них. Но мы знаем также, что действия человека не всегда свободны, они обусловлены обстоятельствами и действиями других людей, а ответственность – это не только моральная, но и юридическая категория. Суд над Эйхманом в Иерусалиме позволил Ханне Арендт не только увидеть «банальность зла», потенциальную склонность человека к «эйхманизму», расцветающую на почве тоталитарного государства, но и поставить вопрос о смысле ответственности тех, кто является лишь винтиком в огромной машине господства. Но что может противостоять «банальности зла», «ужасному ничто без мысли, без ответственности, без готовности к ужасающим преступлениям, которые совершают тоталитарные режимы»? Смотрим и разбираемся.
Читайте также
Лекция #4
Политическая философия Ханны Арендт: права человека, публичное пространство и деятельная жизнь
Лекция кандидата философских наук и редактора интернет-журнала «Новая Европа» Ольги Шпараги, прошедшая в рамках «Недели Ханны Арендт» в Минске, посвящена одному из центральных понятий философии Арендт — правам человека. Как отмечает Шпарага, именно Арендт дала толчок к философскому осмыслению этого понятия, когда в своей знаменитой книге «Истоки тоталитаризма» (см. главу «Упадок национального государства и конец прав человека») сформулировала парадокс прав человека.
Концепция прав человека, основанная на допущении существования отдельной человеческой особи как таковой, рухнула в тот самый момент, когда те, кто исповедовал веру в нее, впервые столкнулись с людьми, которые действительно потеряли все другие качества и определяющие отношения, за исключением того, что они биологически еще принадлежали к роду человеческому.
В лекции Ольга Шпарага рассказывает, как Ханна Арендт видит возникновение парадокса прав человека, какую роль, по мнению Арендт, играет категория уважения в вопросах, связанных с правами человека, и почему и каким образом современные философы, такие как Жак Рансьер, Славой Жижек и Джорджо Агамбен, обращаются к парадоксу прав человека, сформулированному Арендт, видят его и «переинтерпретируют». Кроме того, в конце выступления лектор обращается к белорусскому контексту (читайте — к постсоветскому), в котором продолжают воспроизводиться некоторые практики тоталитаризма
Режимы могут завершиться, а практики воспроизводиться дальше.
Главное, что хочет выяснить Ольга Шпарага — действительно ли права человека играют столь важную роль сегодня, так что их осмысление не может ограничиться усилиями правозащитников, а требует теоретического и практического участия философов, гуманитариев, художников и просто активных граждан?
Лекция #5
Антропология Ханны Арендт
В рамках лекции «Антропология Ханны Арендт» кандидат философских наук, преподаватель Новосибирского государственного университета экономики и управления Михаил Юрьевич Немцев, акцентирует внимание на антропологических идеях Ханны Арендт, которые, по его мнению, важны для понимания связи этической и политической философии. Опираясь на основные «антропологические» работы Арендт (книги «The Human Condition» (1958) и «Vita Activa» (1960)), лектор рассказывает об антропологических основаниях политической жизни, теории политического действия и причинах появления политического зла.
Лекция #6
От феноменологии рабства к критике тоталитарного монотеизма в европейской интеллектуальной традиции
Выступление философа и культуролога Татьяны Вайзер несколько выбивается из остальных — и по форме (чтение доклада), и по содержанию (рассмотрение не только идей Ханны Арендт, но и других философов). Но это не умаляет его ценности: культуролог рассматривает «интерналистскую» модель рабства в философии Этьена де Боэси, Симоны Вейль и Ханны Арендт. Первый из этих авторов причиной несвободы считал неспособность подданного отличить свою волю от воли тирана. Эта странное смешение, по де Боэси, дает последнему куда большую власть, чем насилие. Симона Вейль описывает порабощение как процесс двусторонний — со стороны раба это признание себя вещью, не имеющей собственной воли, но всецело подчиняющей себя чужой. При этом, по мнению Татьяны Вайзер, формы эгоцентрации, выведенные Вэйлем и Де Боэси, проявились в тоталитарных моделях, описанных Ханной Арендт — с характерным для них стиранием граней между индивидами, их сплавлением в одно тело, избавляющее каждого в отдельности от способности к собственному суждению.
Банальность зла: Эйхман в Иерусалиме - книга, написанная Ханной Арендт, присутствовавшей в качестве корреспондента журнала The New Yorker на суде над Адольфом Эйхманом - бывшим оберштурмбаннфюрером (подполковником) СС, который заведовал отделом гестапо IV-B-4, отвечавшим за «окончательное решение еврейского вопроса». Суд проходил в Иерусалиме в 1961 году.
В написанной ей по итогам процесса книге Арендт анализирует происходившие события, стараясь дать им стороннюю оценку.
Как пишет Михаэль Дорфман: "После выхода книги Арендт большинство израильских друзей порвали с ней отношения, не оценив иронии и сарказма. Арендт в Израиле бойкотировали более 30 лет".
Краткий пересказ содержания книги
В своей книге Ханна Арендт утверждает, что, кроме желания роста вверх по карьерной лестнице, у Эйхмана не было и следов антисемитизма или психологической ущербности личности. Субтитул книги относит читателя к идее «банальности зла», и эта фраза служит ей в качестве финальных слов последней главы. Так, она приводит слова Эйхмана, сказанные им во время судебного процесса, которые демонстрируют отсутствие какого-либо пристрастия его к проводимым им преступным деяниям, отсутствию какой-либо меры ответственности за содеянное: ведь он лишь «делал свою работу»:
Критика издания и книги
Критика книги Арендт
Согласно критическим публикациям в СМИ, книга об израильском процессе 1961 года над «архитектором Холокоста» давно стала классикой политической мысли ХХ века. Согласно мысли критиков, книга не является, как заявлено в авторской аннотации, «чрезвычайно дотошным исследованием» Холокоста, а являет собой подробное, разделенное на множество случаев и примеров, рассуждение о политических и моральных причинах явления, когда люди «отказываются слышать голос совести и смотреть в лицо действительности». По словам критиков, герои ее книги делятся не на палачей и жертв, а на тех, кто эти способности сохранил, и тех, кто их утратил.
Критика русского издания 2008 года
Критике подверглась, прежде всего, аннотация издательства «Европа», говорящая о «кровавой попытке тбилисских властей» и об «упорных попытках Запада „приватизировать“ тему преступлений против человечности». Мнение журналиста газеты Коммерсантъ таково, что данное издание книги Арендт представляет собой поспешно подготовленную идеологическую акцию - эта спешка сказалась на качестве самого издания. Так, в русском названии заглавие и подзаголовок почему-то поменялись местами.
Также, по неизвестной причине, для перевода выбрано первое, 1963 года, издание книги, а не вышедшее в 1965 году, пересмотренное и дополненное «Постскриптумом» второе, которое с тех пор и переиздается - и является той классической книгой, которую читает весь мир.
Ханна Арендт
Григорий Дашевский
ПРИМЕРНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЗЛЕ
Вышедшая только что по-русски книга Ханны Арендт "Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме" о процессе 1961 года над "архитектором Холокоста" давно стала классикой политической мысли ХХ века. Это не "чрезвычайно дотошное исследование" Холокоста (как заявляет издательская аннотация). Арендт написала не исторический труд, а подробное, разделенное на множество случаев и примеров, рассуждение о причинах - прежде всего политических - того, почему люди отказываются слышать голос совести и смотреть в лицо действительности. Герои ее книги делятся не на палачей и жертв, а на тех, кто эти способности сохранил, и тех, кто их утратил.
Жесткий, часто саркастический тон книги, отсутствие пиетета к жертвам и резкость оценок возмутили и до сих пор возмущают многих.
Арендт пишет о немцах - "немецкое общество, состоявшее из восьмидесяти миллионов человек, так же было защищено от реальности и фактов теми же самыми средствами, тем же самообманом, ложью и глупостью, которые стали сутью его, Эйхмана, менталитета". Но так же беспощадна она и к самообману жертв и особенно к тем, кто - подобно части еврейской элиты - из «гуманных» или иных соображений поддерживал этот самообман в других.
Судя по аннотации, говорящей о "кровавой попытке тбилисских властей" и об "упорных попытках Запада «приватизировать» тему преступлений против человечности", издатели рассчитывали, что русское издание Арендт укрепит нашу защиту "от реальности и фактов", наш «самообман» и нашу «глупость». На эти расчеты можно было бы не обращать внимания (нам ведь важна книга, а не расчеты издателей), - если бы, рассчитывая превратить издание в своевременную идеологическую акцию, издатели не торопились и эта спешка не сказалась бы на качестве самого издания. Только так я могу объяснить его многочисленные странности.
В русском названии заглавие и подзаголовок почему-то поменялись местами.
Почему-то для перевода выбрано первое, 1963 года, издание книги, а не вышедшее в 1965 пересмотренное и дополненное «Постскриптумом» второе, которое с тех пор и переиздается - и является той классической книгой, которую читает весь мир.
Но главное - у перевода почему-то отсутствует редактор (указаны "главный редактор - Г.Павловский" и "ответственный за выпуск - Т.Раппопорт", но вычитка и сверка перевода в их функции явно не входила). Переводить Арендт (говорю по собственному опыту) - особенно не с ее родного немецкого, а с английского, на котором она часто выражалась неточно, - занятие медленное и непростое. А в отсутствие редактора перевод вышел не то чтобы плохой или даже неточный - а ненадежный. Дело не в том, что тут, как в любом переводе, есть ошибки (например, "радикальная разновидность" антисемитизма превращена в бессмысленный "радикальный ассортимент"), а в том, что эти ошибки искажают тон и мысль книги, искажают авторский голос. "Судьи, слишком хорошо помнящие об основах своей профессии", превращаются у переводчиков в "слишком совестливых для своей профессии" - и сама Арендт вдруг превращается в циника. Вместо "процесс начал превращаться в кровавое шоу", переводчики, путая буквальное и бранное значение слова «bloody», пишут "чертово шоу" - и жесткая оценка превращается в грубую брань.
Но главная тенденция переводческих искажений - банализация мысли Арендт. Поэтому «множественность», ключевое понятие политической философии Арендт, превращается в шаблонный и здесь бессмысленный "плюрализм мнений".
Арендт пишет: "На свете существует многое, что страшнее смерти, и эсэсовцы уж постарались, чтобы эти страшные вещи постоянно предстояли сознанию и воображению их жертв". А в русском переводе читаем: "эсэсовцы постарались, чтобы их узники испытали все вообразимые и невообразимые страдания".
Говоря о восстании в Варшавском гетто, Арендт пишет: подвиг восставших в том и состоит, что они "отказались от сравнительно легкой смерти, которую нацисты им предлагали, - перед расстрельным взводом или в газовой камере". А переводчики пишут: "отказались принять от нацистов «легкую» смерть" - и эти дешевые риторические кавычки выдают всю пропасть между их текстом и текстом Арендт.
Обиднее всего, что таких ошибок не так уж много - если бы перевод был отредактирован, то мы бы все с благодарностью им пользовались. Но в нынешнем состоянии каждый отдельный пассаж доверия не вызывает. А без такого доверия из книги можно получить только самое общее - примерное - представление об идеях Арендт. Но если издатели действительно отказались от редактуры потому, что хотели превратить русское издание в идеологическую акцию, то со своей точки зрения они поступили вполне разумно - такие акции обычно и адресованы тем, кому обо всем хватает примерных представлений.
Коммерсантъ - Weekend", № 38, 03.10.2008
Эйхман в Иерусалиме. Банальность зла
«О Германия…
Слушая речи, доносящиеся из дома твоего, люди смеются, Однако при встрече с тобой они хватаются за нож…»
Бертольд Брехт. «Германия» (пер. А. Штейнберга)
Впервые эта книга в сокращенном и слегка измененном виде была опубликована в виде серии статей в журнале New Yorker.
Я освещала процесс Эйхмана в Иерусалиме для журнала The New Yorker, где этот отчет в несколько сокращенном виде был первоначально опубликован. Книга была написана летом и осенью 1962 года и закончена зимой во время моей работы в университете Уэсли в качестве стипендиата Центра перспективных исследований.
Моими основными источниками, естественно, были различные материалы, которые судебные власти Иерусалима направляли представителям прессы, все в виде ротапринтных копий. Ниже приводится их список:
1) Английский и немецкий переводы с иврита стенограммы процесса. Когда заседания проходили на немецком языке, я пользовалась стенограммой на немецком и сама делала перевод.
2) Перевод вступительной речи генерального прокурора на английский язык.
3) Перевод заключения окружного суда на английский язык.
4) Перевод на английский и немецкий языки апелляции защиты перед Верховным судом.
5) Перевод на английский и немецкий языки апелляционных слушаний в Верховном суде.
6) Немецкоязычный вариант распечатки магнитофонной записи предварительного допроса обвиняемого, который провела полиция Израиля.
7) Данные под присягой письменные показания шестнадцати свидетелей защиты: Эриха фон дем Бах-Зелевски, Рихарда Баера, Курта Бехера, Хорста Грелля, доктора Вильгельма Хёттля, Вальтера Хуппенкотена, Ганса Юттнера, Герберта Капплера, Германа Круми, Франца Новака, Альф-реда Иозефа Славика, доктора Макса Мертена, профессора Альфреда Зикса, доктора Эберхарда фон Таддена, доктора Эдмунда Веезенмайера и Отто Винкельмана.
Мемориалы и памятники
27 января 1945 года советские войска освободили концлагерь Освенцим. В этот день сейчас отмечается Международный день памяти жертв Холокоста - шести миллионов убитых евреев, а в Германии также - День памяти всех жертв национал-социализма, погибших в концентрационных и трудовых лагерях, тюрьмах, на невольных работах и в центрах умерщвления.
Места памяти в Германии
Берлин
Центральный мемориал памяти евреев Европы, убитых во времена национал-социализма, находится в Берлине недалеко от Рейхстага и Бранденбургских ворот. Он был открыт в 2005 году. В его подземной части расположен документационный центр. Некоторые из документов его экспозиции на русском языке - материалы, собранные после войны во время расследований преступлений, совершенных в "третьем рейхе".
Места памяти в Германии
"Хрустальная ночь"
Во время еврейских погромов в так называемую "хрустальную ночь" 9-10 ноября 1938 года на территории нацистcкой Германии и в некоторых частях Австрии было разрушено более 1400 синагог и молельных домов. Одна из синагог находилась на улице Казерненштрассе в Дюссельдорфе. После войны здесь и во многих других таких местах были установлены памятники или мемориальные доски.
Места памяти в Германии
Дахау
В концентрационном лагере Дахау погибли 41500 человек. Он был создан в 1933 году под Мюнхеном для политических заключенных. Позже в Дахау стали отправлять евреев, гомосексуалов, Свидетелей Иеговы и представителей других групп, преследовавшихся нацистами. Все остальные концентрационные лагеря "третьего рейха" были организованы по его образцу.
Места памяти в Германии
Бухенвальд
Один из крупнейших лагерей находился в Тюрингии близ Веймара. С 1937 по 1945 годы в Бухенвальде было заключено около 250 тысяч человек. 56 тысяч узников погибло. Среди них было также несколько сотен дезертиров и отказавшихся служить в вермахте. После войны их еще долго продолжали считать в Германии "предателями" и "трусами", а первый памятный камень установили в Бухенвальде лишь в 2001 году.
Места памяти в Германии
Геноцид цыган
Этот памятник, установленный в Бухенвальде в 1995 году на территории бывшего блока № 14, посвящен погибшим здесь цыганам - европейским рома и синти. На камнях выбиты названия всех лагерей "третьего рейха", в которые их отправляли. Общее число жертв геноцида цыган в Европе до сих пор неизвестно. Согласно разным данным, оно может составлять от 150 тысяч до 500 тысяч человек.
Места памяти в Германии
Лагерь смерти Лангенштайн-Цвиберге
У Бухенвальда было более 60 так называемых внешних лагерей. Один из них - "Малахит" в Лангенштайн-Цвиберге под Хальберштадтом. Его узники строили подземный завод для "Юнкерса". Две тысячи заключенных погибли от болезней и истощения, стали жертвами пыток и казней. Еще 2500 скончались или были убиты во время марша смерти, когда лагерь эвакуировали из-за приближения фронта.
Места памяти в Германии
Дора-Миттельбау
Еще один внешний лагерь Бухенвальда был образован в 1943 году близ города Нордхаузен в Тюрингии для организация производства на подземном заводе ""Миттельверк"", где собрались ракеты V-2 и другое вооружение. За полтора года через лагерь Дора-Миттельбау прошло 60 тысяч человек. Большую часть составили узники из Советского Союза, Польши и Франции. Каждый третий из них погиб.
Места памяти в Германии
Берген-Бельзен
Мемориал на территории бывшего концентрационного лагеря Берген-Бельзен в Нижней Саксонии. Всего в этом лагере погибло около 50 тысяч человек, среди них 20 тысяч военнопленных. В апреле 1945 года здесь умерла 15-летняя Анна Франк - автор знаменитого дневника, обличающего нацизм и переведенного на многие языки мира.
Места памяти в Германии
Заксенхаузен
"Работа делает свободным" - эта вывеска на немецком языке над воротами концлагеря Заксенхаузен в Бранденбурге стала нарицательной. Всего в этом лагере было убито или погибло свыше 100 тысяч человек, в том числе от 13 до 18 тысяч советских военнопленных. Среди них - старший сын Сталина Яков Джугашвили. Национальный мемориал, учрежденный правительством ГДР, был открыт здесь в 1961 году.
Места памяти в Германии
Флоссенбюрг
"Я слышал о Дахау и Освенциме, но никогда еще о Флоссенбюрге" - такая цитата встречает посетителей в бывшем концлагере на территории Баварии. В этом лагере скончалось 30 тысяч человек. Его узником был известный немецкий пастор, теолог и участник заговора против Гитлера Дитрих Бонхёффер, а среди советских военнопленных - отец бывшего президента Украины Виктора Ющенко Андрей.
Места памяти в Германии
Барак № 13
В берлинском районе Шёневайде находился один из многочисленных лагерей для подневольных рабочих, угнанных из других стран на принудительный труд в Германию. Общее их число за годы "третьего рейха" составило несколько миллионов человек. Судьбам подневольных рабочих посвящена экспозиция документационного центра в одном из сохранившихся бараков этого лагеря.
Места памяти в Германии
Равенсбрюк
Скульптура матери с ребенком на берегу озера в Равенсбрюке - крупнейшем женском концентрационном лагере "третьего рейха". Он был создан в 1939 году в 90 километрах к северу от Берлина. Количество заключенных за время его существования составило более 130 тысяч человек - около 40 национальностей. 28 тысяч узников погибло. В лагере также проводились медицинские эксперименты.
Места памяти в Германии
"Бараки Сименса" в Равенсбрюке
Заключенные Равенсбрюка и многочисленных его подлагерей использовались на принудительных работах. В 1940 году здесь было создано текстильное производство, а в 1942 году электротехнический концерн Siemens & Halske AG построил 20 промышленных бараков. По свидетельствам выживших узников, в конце 1944 года на эту фирму здесь ежедневно работало до 3000 женщин и детей.
Места памяти в Германии
Печи для Освенцима
Бывшая фабрика Topf & Söhne в Эрфурте. Здесь по заказу национал-социалистов производились печи, в которых сжигали людей, погибших в Освенциме и других концентрационных лагерях. В Международный день памяти жертв Холокоста 27 января 2011 года в бывшем здании фабрики открыт документационный центр.
Места памяти в Германии
""Камни преткновения""
Такие металлические таблички, вмонтированные в тротуары, можно увидеть во многих городах Германии. ""Камни преткновения"" - Stolpersteine. Первый из них немецкий художник Гунтер Демниг установил в Кельне в 1995 году. Камни напоминают о жертвах национал-социализма около домов, в которых они жили. Их насчитывается уже более 45 тысяч в 800 немецких населенных пунктах и 200 - за пределами Германии.
Места памяти в Германии
Гестапо
Изучением преступлений нацизма в Германии также занимаются многочисленные документационные центры. В Кельне такой центр и музей расположены в бывшем здании гестапо - EL-DE-Haus. В его подвале находились камеры для заключенных, на стенах которых сохранились надписи, в том числе, на русском языке.
Места памяти в Германии
Гомосексуалы
С 1935 года нацисты начали также преследовать гомосексуалов. Всего в "третьем рейхе" их было осуждено более 50 тысяч. Около 7 тысяч погибли в концлагерях. В 1995 году на набережной в Кельне был установлен памятник - Розовый треугольник. Мемориал, изображенный на фото, открыли в 2008 году в берлинском парке Большой Тиргартен. Еще один находится во Франкфурте - Франкфуртский ангел (1994).
Места памяти в Германии
Противники режима
Музей тюрьмы Плётцензее в Берлине. В 1933-1945 годах национал-социалисты казнили здесь более 3000 противников режима, многих - на гильотине. Среди жертв - участники неудавшегося покушения на Гитлера 20 июля 1944 года и те, кто знал о его подготовке.
Места памяти в Германии
Серые автобусы
"Серый автобус" - монумент, созданный в 2006 году в память о более чем 70 тысячах жертв евгенической программы "Т-4" - людей с психическими расстройствами, умственно отсталых, наследственно отягощенных больных и инвалидов. Такие автобусы забирали их в центры умерщвления. Памятник перевозят, временно устанавливая в местах, связанных с программой. Копия постоянно находится в Кельне.
Места памяти в Германии
Замок Графенек
Один из шести центров, в которых осуществлялись убийства людей в рамках программы эвтаназии "Т-4", находился в замке Графенек в Баден-Вюртемберге. С января по декабрь 1940 года здесь в камерах с угарным газом погибли 10654 человека. В 2005 году здесь открыли документационный центр, в котором ежегодно бывает до 20 тысяч посетителей.
Места памяти в Германии
Зонненштайн
Еще один центр смерти располагался в саксонском городе Пирна в замке Зонненштайн. В 1940-1941 годах в его газовой камере было убито 13720 человек, страдавших психическими заболеваниями, и умственно отсталых людей, а также более тысячи узников концлагерей. Пепел из крематория сбрасывали в Эльбу. Родственникам высылалось фальсифицированное свидетельство о смерти в результате болезни.
Места памяти в Германии
Преступники
Эта фотография была сделана в 1946 году во время процесса по делу врачей и других сотрудников еще одного нацистского центра умерщвления, находившегося в гессенском городе Хадамар. В газовых камерах, с помощью инъекций и преднамеренного прекращения необходимых терапий они убили около 14500 пациентов. Постоянная экспозиция, рассказывающая об этих преступлениях, работает в Хадамаре с 1991 года.
Места памяти в Германии
Логистика Холокоста
В заключение - о передвижной выставке немецкого железнодорожного концерна Deutsche Bahn "Спецпоезда смерти" ("Sonderzüge in den Tod"). С 2008 года в разных местах Германии, в которых она демонстрировалось, на ней побывало более 350 тысяч посетителей. Этой теме также посвящен специальный раздел постоянной экспозиции музея Немецких железных дорог в Нюрнберге.
Ханна Арендт
Григорий Дашевский
ПРИМЕРНОЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЕ О ЗЛЕ
Вышедшая только что по-русски книга Ханны Арендт "Банальность зла. Эйхман в Иерусалиме" о процессе 1961 года над "архитектором Холокоста" давно стала классикой политической мысли ХХ века. Это не "чрезвычайно дотошное исследование" Холокоста (как заявляет издательская аннотация). Арендт написала не исторический труд, а подробное, разделенное на множество случаев и примеров, рассуждение о причинах - прежде всего политических - того, почему люди отказываются слышать голос совести и смотреть в лицо действительности. Герои ее книги делятся не на палачей и жертв, а на тех, кто эти способности сохранил, и тех, кто их утратил.
Жесткий, часто саркастический тон книги, отсутствие пиетета к жертвам и резкость оценок возмутили и до сих пор возмущают многих.
Арендт пишет о немцах - "немецкое общество, состоявшее из восьмидесяти миллионов человек, так же было защищено от реальности и фактов теми же самыми средствами, тем же самообманом, ложью и глупостью, которые стали сутью его, Эйхмана, менталитета". Но так же беспощадна она и к самообману жертв и особенно к тем, кто - подобно части еврейской элиты - из «гуманных» или иных соображений поддерживал этот самообман в других.
Судя по аннотации, говорящей о "кровавой попытке тбилисских властей" и об "упорных попытках Запада «приватизировать» тему преступлений против человечности", издатели рассчитывали, что русское издание Арендт укрепит нашу защиту "от реальности и фактов", наш «самообман» и нашу «глупость». На эти расчеты можно было бы не обращать внимания (нам ведь важна книга, а не расчеты издателей), - если бы, рассчитывая превратить издание в своевременную идеологическую акцию, издатели не торопились и эта спешка не сказалась бы на качестве самого издания. Только так я могу объяснить его многочисленные странности.
В русском названии заглавие и подзаголовок почему-то поменялись местами.
Почему-то для перевода выбрано первое, 1963 года, издание книги, а не вышедшее в 1965 пересмотренное и дополненное «Постскриптумом» второе, которое с тех пор и переиздается - и является той классической книгой, которую читает весь мир.
Но главное - у перевода почему-то отсутствует редактор (указаны "главный редактор - Г.Павловский" и "ответственный за выпуск - Т.Раппопорт", но вычитка и сверка перевода в их функции явно не входила). Переводить Арендт (говорю по собственному опыту) - особенно не с ее родного немецкого, а с английского, на котором она часто выражалась неточно, - занятие медленное и непростое. А в отсутствие редактора перевод вышел не то чтобы плохой или даже неточный - а ненадежный. Дело не в том, что тут, как в любом переводе, есть ошибки (например, "радикальная разновидность" антисемитизма превращена в бессмысленный "радикальный ассортимент"), а в том, что эти ошибки искажают тон и мысль книги, искажают авторский голос. "Судьи, слишком хорошо помнящие об основах своей профессии", превращаются у переводчиков в "слишком совестливых для своей профессии" - и сама Арендт вдруг превращается в циника. Вместо "процесс начал превращаться в кровавое шоу", переводчики, путая буквальное и бранное значение слова «bloody», пишут "чертово шоу" - и жесткая оценка превращается в грубую брань.
Но главная тенденция переводческих искажений - банализация мысли Арендт. Поэтому «множественность», ключевое понятие политической философии Арендт, превращается в шаблонный и здесь бессмысленный "плюрализм мнений".
Арендт пишет: "На свете существует многое, что страшнее смерти, и эсэсовцы уж постарались, чтобы эти страшные вещи постоянно предстояли сознанию и воображению их жертв". А в русском переводе читаем: "эсэсовцы постарались, чтобы их узники испытали все вообразимые и невообразимые страдания".
Говоря о восстании в Варшавском гетто, Арендт пишет: подвиг восставших в том и состоит, что они "отказались от сравнительно легкой смерти, которую нацисты им предлагали, - перед расстрельным взводом или в газовой камере". А переводчики пишут: "отказались принять от нацистов «легкую» смерть" - и эти дешевые риторические кавычки выдают всю пропасть между их текстом и текстом Арендт.
Обиднее всего, что таких ошибок не так уж много - если бы перевод был отредактирован, то мы бы все с благодарностью им пользовались. Но в нынешнем состоянии каждый отдельный пассаж доверия не вызывает. А без такого доверия из книги можно получить только самое общее - примерное - представление об идеях Арендт. Но если издатели действительно отказались от редактуры потому, что хотели превратить русское издание в идеологическую акцию, то со своей точки зрения они поступили вполне разумно - такие акции обычно и адресованы тем, кому обо всем хватает примерных представлений.
Коммерсантъ - Weekend", № 38, 03.10.2008
Эйхман в Иерусалиме. Банальность зла
«О Германия…
Слушая речи, доносящиеся из дома твоего, люди смеются, Однако при встрече с тобой они хватаются за нож…»
Бертольд Брехт. «Германия» (пер. А. Штейнберга)
Впервые эта книга в сокращенном и слегка измененном виде была опубликована в виде серии статей в журнале New Yorker.
Я освещала процесс Эйхмана в Иерусалиме для журнала The New Yorker, где этот отчет в несколько сокращенном виде был первоначально опубликован. Книга была написана летом и осенью 1962 года и закончена зимой во время моей работы в университете Уэсли в качестве стипендиата Центра перспективных исследований.
Моими основными источниками, естественно, были различные материалы, которые судебные власти Иерусалима направляли представителям прессы, все в виде ротапринтных копий. Ниже приводится их список:
1) Английский и немецкий переводы с иврита стенограммы процесса. Когда заседания проходили на немецком языке, я пользовалась стенограммой на немецком и сама делала перевод.
2) Перевод вступительной речи генерального прокурора на английский язык.
3) Перевод заключения окружного суда на английский язык.
4) Перевод на английский и немецкий языки апелляции защиты перед Верховным судом.
5) Перевод на английский и немецкий языки апелляционных слушаний в Верховном суде.
6) Немецкоязычный вариант распечатки магнитофонной записи предварительного допроса обвиняемого, который провела полиция Израиля.
7) Данные под присягой письменные показания шестнадцати свидетелей защиты: Эриха фон дем Бах-Зелевски, Рихарда Баера, Курта Бехера, Хорста Грелля, доктора Вильгельма Хёттля, Вальтера Хуппенкотена, Ганса Юттнера, Герберта Капплера, Германа Круми, Франца Новака, Альф-реда Иозефа Славика, доктора Макса Мертена, профессора Альфреда Зикса, доктора Эберхарда фон Таддена, доктора Эдмунда Веезенмайера и Отто Винкельмана.
8) Документы, представленные обвинением.
9) Юридические материалы, представленные генеральным прокурором.
10) Я также имела в своем распоряжении ротапринтные копии семидесяти страниц пометок, которые делал обвиняемый при подготовке к интервью с Сассеном. Обвинение представило это интервью суду, который принял его в качестве вещественного доказательства, но представителям прессы его не передавали.
Я хочу выразить свою благодарность Центру современной еврейской документации в Париже, Институту истории в Мюнхене и архиву Яд ва-Шем в Иерусалиме за их помощь и содействие.
Я много пользовалась журнальными и газетными материалами, публиковавшимися со дня поимки Эйхмана (май 1960 года) по настоящий день (январь 1963 года). Я читала и делала вырезки из следующих ежедневных и еженедельных изданий: New York Herald Tribune и New York Times:, Jerusalem Post; Jewish Chronicle (Лондон); Le Monde и LExpress (Париж); Aufbau (Нью-Йорк); Frankfurter Allgemeine Zeitung; Frankfurter Rundschau; Neue lurcher Zeitung; Rheinischer Merkur (Кельн); Der Spiegel; Suddeutsche Zeitung (Мюнхен); Die Welt и Die Zeit (Гамбург).
Представляется бессмысленным перечислять множество книг и статей, которые я прочитала при подготовке этой книги. Библиография содержит названия только тех из них, которые я в этой книге цитировала.
Ханна Арендт Нью-Йорк, февраль 1963 года
Глава Первая
«Дом справедливости»
«Бейт Хамишпат» - «Дом справедливости» - во всю глотку кричит судебный пристав, и мы вскакиваем: слова эти означают прибытие трех судей - с обнаженными головами, в черных мантиях, они появляются откуда-то сбоку и занимают свои места в верхнем ряду помоста. С обоих концов их длинного стола, пока еще пустого - в скором времени он будет завален бесчисленными книгами и более чем полутора тысячами папок с документами, - восседают стенографисты. Чуть ниже располагаются переводчики: их услуги необходимы для общения между обвиняемым или его адвокатом и судом - процесс ведется на иврите, и во всех иных ситуациях и говорящий по-немецки обвиняемый, и публика вынуждены следить за его ходом через наушники, в которые подается великолепный перевод на французский, сносный - на английский и, что невероятно комично, - совершенно невнятный перевод на немецкий язык.