Лжедмитрий 1
(Григорий Отрепьев)
Годы жизни: ? –1606
Годы правления: 1605-1606
Считался авантюристом, самозванцем, выдававшим себя за царевича Дмитрия Ивановича, чудесно спасшегося сына
Претендовал на принадлежность к Рюриковичам.
6-й Русский царь 1 (11) июня 1605 - 17 (27) мая 1606. официально именовавший себя царевич (затем царь) Дмитрий Иванович, в отношениях с иностранными государствами - император Димитрий.
Существует множество версий о происхождении Лжедмитрия. По одной из них он — царевич Дмитрий Иванович, чудесно спасшийся от убийц, подосланных Годуновым. Был якобы спрятан и втайне переправлен в Польшу. Противники этой гипотезы отмечают, что она построена на чистых догадках, потому что в начале XX века были найдены вклады о душе «убиенного царевича Димитрия», сделанные его матерью. И инокиня Марфа, бывшая царица Мария, признав Лжедмитрия сыном, позже столь же быстро отреклась от него - объясняя свои действия тем, что самозванец угрожал ей наказанием. Иногда выдвигается версия, что Григорий Отрепьев был одним из незаконнорожденных сыновей Грозного, отданный на воспитание в семью Отрепьевых.
Окончательного ответа на вопрос о личности первого самозванца пока не существует.
Краткая биография Лжедмитрия 1
По самой распространенной версии, Лжедмитрий Первый был сыном 
галицкого дворянина Богдана Отрепьева. Юшка (Юрий) принадлежал к знатному, но обедневшему роду Нелидовых, выходцев из Литвы. Родился в Галиче (Костромская волость). Отслужив в одном из московских приказов, в 1600 году Юрий Отрепьев постригся в монахи под именем Григория. Считается, что Юрий был на 1 год или 2 старше царевича.
Судя по сохранившимся портретам и описаниям современников, он был низок ростом, имел круглое и некрасивое лицо, руки разной длины. По характеру был мрачен и задумчив, неловок, но отличался недюжинной физической силой, мог легко согнуть подкову. И он, по словам современников, действительно был похож на царевича Дмитрия.
В 1601 году он обосновался в московском Чудовом монастыре, вскоре получил чин дьякона и стал келейником архимандрита Успенского собора Пафнутия, состоял при патриархе Иове «для книжного письма». В 1602 году бежал в Польшу, назвался именем сына Ивана IV Грозного — Дмитрием и тайно перешёл в католичество.
В марте 1604 года король Сигизмунд III за помощь в войне со Швецией и участие в антитурецком союзе пообещал Лжедмитрию поддержку. Тот обязался в случае воцарения жениться на дочери воеводы Е.Мнишка Марине, передать ей Новгород, Псков и уплатить Мнишку 1 млн. злотых.
Осенью 1604 года во главе трехтысячного отряда польского «рыцарства» он вступил в Россию. 21 января 1605 года Лжедмитрий I был разбит под селом Добрыничи Комарицкой волости, но укрепился на юге, в Путивле.
В мае 1605 года умер царь и часть войска во главе с П.Ф.Басмановым встала на сторону самозванца. 1 июня 1605 года в Москве вспыхнуло восстание, которое свергло правительство Годуновых. Федор Годунов (сын Бориса) вместе с матерью были убиты по приказу Лжедмитрия, а его сестру Ксению он сделал наложницей. Но позже по настоятельной просьбе родственников М.Мнишек Ксения была пострижена.
Правление Лжедмитрия 1
17 июля 1605 года для доказательства «царского» происхождения была проведена инсценировка признания Лжедмитрия матерью Дмитрия, Марией Нагой. Рязанский архиепископ грек Игнатий 21 июля венчал Лжедмитрия на царство в Успенском и Архангельском соборах Кремля. Желая опереться на провинциальное дворянство, он конфисковал средства у монастырей, реорганизовал армию, сделал уступки крестьянам и холопам, южные районы России были освобождены от налогов на 10 лет.
Однако он вызвал недовольство москвичей тем, что приказал в Кремле построить большой деревянный дворец с потайными ходами, отменил всеобщий послеобеденный сон, заложил костелы, способствовал расширению иноземных забав: штурмов снежных крепостей, сооружению потешного «гуляй-города» (крепости, разрисованной изображениями чертей и «страшных мук» и получившей прозвище «Ад»).
Возмущение горожан довершила свадьба с М.Мнишек 8 мая 1606 года, прошедшая по католическому обряду.
Не проявлял фанатизма в религиозных вопросах, он объяснял это тем, что все верят в одного бога, разница только в обрядах. Удивлял окружающих начитанностью и знаниями. Отлично умел обращаться с лошадьми, ездил на медвежью охоту, любил весёлую жизнь и развлечения, женщин.
Во время многодневного празднования свадьбы Лжедмитрия и Марины Мнишек, приехавшие поляки в пьяном угаре врывались в московские дома, грабили прохожих. Это послужило толчком к началу реализации боярского заговора во главе с князем . Василий Шуйский не скрывал своих подлинных мыслей, прямо высказавшись заговорщикам, что Дмитрий был «посажен на царство» с одной целью - свалить Годуновых, теперь же пришло время свалить и его самого.
14 мая 1606 года начались столкновения москвичей с поляками. Сначала Шуйский направил народ против поляков якобы спасая царя, а после приказал толпе «идти на злого еретика», нарушающего русские обычаи.
Смерть Лжедмитрия Первого
На рассвете 17 мая 1606 года вооруженный отряд под руководством В.И.Шуйского вошел в Кремль. С криком «Зрада!» («Измена!») Лжедмитрий попытался убежать, но был жестоко убит. Его труп подвергли торговой казни, посыпали песком, мазали дегтем.
Среди жителей Москвы цареубийство вызвало неоднозначную реакцию, многие плакали, глядя на поругание. Его сначала похоронили в так называемом «убогом доме», кладбище для замёрзших или упившихся, за Серпуховскими воротами. Сразу после похорон ударили суровые морозы, которые уничтожили траву на полях и посеянное зерно.
По городу пошли слухи, что виной тому волшебство бывшего монаха. Говорили также, что «мёртвый ходит» и над могилой вспыхивают и движутся огни, слышатся пение и звуки бубнов. А на следующий день после погребения, тело само собой оказалось у богадельни, а рядом с ним сидели 2 голубя, не желающие улетать.
Труп «расстриги-еретика» Лжедмитрия, как рассказывают легенды, попытались закопать еще глубже, но через неделю он вновь очутился на другом кладбище, то есть «земля его не принимала», впрочем, как не принимал и огонь. Все же, тело Лжедмитрия выкопали, сожгли и, смешав его пепел с порохом, выстрелили из пушки в ту сторону, откуда он пришел - в сторону Польши. По воспоминаниям Марины Мнишек, «последнее чудо» совершилось, когда труп Лжедмитрия тащили через кремлёвские ворота, ветер сорвал с ворот щиты, и невредимыми, в том же порядке установил их посреди дороги.
В народной памяти образ Лжедмитрия сохранился в нескольких балладах и сказах, в которых он предстает в роли колдуна, чернокнижника с помощью нечистой силы захватившего над Москвой власть. Также, неоднозначный образ Лжедмитрия нашел место в пьесе Лопе де Вега «Великий Князь Московский или Преследуемый император», в стихотворных трагедиях А. П. Сумарокова (1771) и А. С. Хомякова (1832), носящих одно и то же имя («Димитрий Самозванец»), в пьесе А. Н. Островского «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» (1886), в опере Антонина Дворжака «Димитрий» (1881-1882), в романах Харольда Лэма Хозяин волков», Райнера Мария Рильке «Записки Мальте Лауридса Бригге» (1910) и творчестве Марины Цветаевой (цикл «Марина»).
Детей у Лжедмитрия не было.
Несмотря на столь двойственную судьбу, как правитель, Лжедмитрий, в соответствии со всеми современными отзывами, отличался огромной энергией, большими способностями, широкими реформаторскими замыслами.
Самозванец, выдававший себя за «чудесно спасшегося» царевича Дмитрия Ивановича, Царь и Великий князь Московский и всея Руси (1605-1606).
Происхождение Лжедмитрия I неясно. В исторической науке наиболее распространена официальная версия правительства , что он - беглый дьякон московского Чудова монастыря Григорий Отрепьев, сын галичского дворянина Богдана Отрепьева.
Лжедмитрий I появился в 1601-1602 годах в Польше, где выдавал себя за «чудесно спасшегося» сына . Был поддержан польскими магнатами и католическим духовенством. В 1603-1604 годах была развернута подготовка его возведения на русский трон. Лжедмитрий I тайно принял католичество и обещал после воцарения отдать Польше Северскую и Смоленскую земли, участвовать в антитурецком союзе, оказать помощь королю в его борьбе со Швецией, ввести в католичества, жениться на дочери сандомирского воеводы сенатора Е. Мнишка , передать ей в качестве «вена» и и уплатить Е. Мнишку 1 миллион злотых.
Осенью 1604 года Лжедмитрий I перешел с польско-литовским отрядом русскую границу в районе Чернигова (ныне на Украине). Успеху его авантюры способствовали волнения крестьян, развернувшиеся в южных районах русского государства. Несмотря на поражение под , Лжедмитрию I удалось укрепиться на юге (в Путивле, ныне на Украине).
После внезапной смерти Бориса Годунова его армия под перешла на сторону Лжедмитрия I. 1 июня 1605 года в Москве произошло восстание, свергнувшее царя Федора II Борисовича. 20 (30) июня 1605 года самозванец вступил в , 21 июня (1 июля) венчался на царство в Московского Кремля.
Заняв царский престол, Лжедмитрий I пытался проводить самостоятельную внутреннюю и внешнюю политику. Стремясь опереться на провинциальное дворянство, он увеличил ему денежные и земельные оклады за счет конфискации финансовых средств у монастырей и намечавшегося пересмотра их прав на земельные владения.
Лжедмитрий I предпринял попытку реорганизации армии. Им был сделан ряд уступок крестьянам и холопам (указы от 7 января и 1 февраля 1606 года). Южные районы были на 10 лет освобождены от налогов, и в них была прекращена обработка «десятинной пашни». Однако политика и увеличение налогов (в частности, из-за необходимости отправки денег в Польшу) вызвали весной 1606 года усиление крестьянско-казацкого движения. Не сумев привлечь на свою сторону все слои феодалов, Лжедмитрий I пошел на уступки восставшим: он не применил силу для подавления движения и включил в готовившийся Сводный судебник статьи о крестьянском выходе.
Из-за невыполнения Лжедмитрием I его обещаний о введении католичества, территориальных уступках и военной помощи Польше против Швеции ухудшились отношения с Сигизмундом III. Кризис внутренней и внешней политики создал условия для организации заговора знати во главе с князем . Во время восстания горожан против поляков, прибывших на свадебные торжества Лжедмитрия I и , самозванец был убит заговорщиками в Московском Кремле.
После поругания на Лобном месте тело Лжедмитрия I было захоронено за Серпуховскими воротами Москвы. Позднее его тело выкопали, сожгли и, смешав пепел с порохом, выстрелили из пушки в сторону Польши.
11 июня 1605 года в истории России случилось невероятное событие — на престол взошёл самозванец, ловкий авантюрист, выдававший себя за чудесно спасшегося младшего сына Ивана Грозного .
В русской истории было много самозванцев, но ни одному из них не удалось преуспеть так, как тому, что известен под именем Лжедмитрия I.
Был ли этот человеком монахом-расстригой Григорием Отрепьевым либо кем-то другим, но ему удалось стать полноправным владыкой России. 30 июля 1605 года новоназначенный патриарх Игнатий венчал «царевича Дмитрия» на царство.
Разумеется, Лжедмитрию I сопутствовала удача. Он много раз был близок к краху, но обстоятельства в итоге складывались в его пользу. Вербуя союзников, он не скупился на обещания, рассчитывал, что выполнять большинство из них не придётся никогда.
18 мая 1606 года Лжедмитрий I женился на полячке Марине Мнишек , которая была коронована как русская царица.
Свадьба эта стала для самозванца началом конца. Глухое роптание народа, недовольного обилием иностранцев в окружении нового царя, решили использовать его политические противники. Зная о самозванчестве «царевича», русские бояре рассчитывали, что Лжедмитрий I поможет им в свержении Бориса Годунова , после чего можно будет избавиться и от него самого.
За несколько месяцев пребывания Лжедмитрия I у власти на него было подготовлено несколько покушений, которые закончились неудачей. Среди тех, кто особо активно старался покончить с царём, был Василий Шуйский , сам мечтавший взойти на престол. Заговор Шуйского был раскрыт, и он приговорён к смерти, но затем помилован.
Новый заговор Василия Шуйского
Многодневные торжества в связи со свадьбой с Мариной Мнишек заставили Лжедмитрия потерять бдительность.
Присутствие большого количества иностранцев на торжествах беспокоило москвичей. Пьяные поляки врывались в московские дома, бросались на женщин, грабили прохожих, особенно отличались панские гайдуки, в пьяном угаре стрелявшие в воздух и вопившие, что царь им не указка, так как они сами посадили его на престол.
Ситуация стала взрывоопасной. Оппоненты Лжедмитрия решили, что пришло время для решительных действий.
24 мая 1606 года Василий Шуйский собрал верных ему купцов и служилых людей, вместе с которыми составил план действий — отметили дома, в которых живут поляки, и решили в субботу ударить в набат, призвав народ к бунту под предлогом «защиты царя».
25 мая об этом донесли Дмитрию, но тот легкомысленно отмахнулся от предостережения, пригрозив наказать самих доносчиков. Свадебные торжества решено было продолжать, несмотря на то, что со всех сторон поступали тревожные слухи о начавшихся глухих волнениях. Дмитрию была подана жалоба на одного из поляков, якобы изнасиловавшего боярскую дочь. Начатое было расследование ничем не закончилось.
На следующий день был дан бал в новом царском дворце, во время которого играл оркестр из сорока музыкантов, а царь вместе с придворными танцевал и веселился. После окончания праздника Дмитрий ушёл к жене в её недостроенный ещё дворец, причём в сенях расположились челядь и музыканты. Немцы вновь попытались предупредить царя о готовящемся заговоре, но тот снова отмахнулся со словами: «Это вздор, я этого слышать не хочу».
«Отдай нам твоего вора»
В ночь на 27 мая Шуйский именем царя сократил иностранную стражу во дворце со 100 до 30 человек.
На рассвете 27 мая по приказу Шуйского ударили в набат на Ильинке, другие пономари также принялись звонить, ещё не зная, в чём дело. Шуйские, Голицын, Татищев въехали на Красную площадь в сопровождении примерно двух сотен человек, вооружённых саблями, бердышами и рогатинами. Шуйский кричал, что «литва» (так часто называли жителей объединённого государства Польши и Литвы) пытается убить царя, и требовал, чтобы горожане поднялись в его защиту.
Москвичам же к тому моменту был нужен лишь повод, чтобы выплеснуть накопившиеся обиды на поляков. В городе начался бунт, направленный против иноземцев и прежде всего «литвы». В результате нападений на улицах и в домах были убиты около 520 поляков.
Василий Шуйский въехал в Кремль через Спасские ворота — в одной руке он держал меч, в другой — крест. Спешившись возле Успенского собора, он приложился к образу Владимирской Божьей Матери и далее приказал толпе «идти на злого еретика».
Тем временем Лжедмитрий, проснувшийся от шума и набата, послал выяснить, что происходит, полагая, что в городе начался пожар.
Но дворец стремительно наполнялся вооружёнными людьми. Приближённый Лжедмитрия воевода Пётр Басманов спросил, кто они такие и зачем явились во дворец.
«Отдай нам твоего вора, тогда поговоришь с нами», — ответили ему.
Басманов вернулся к царю, сообщив ему о мятеже. Рядом с Лжедмитрием, помимо Басманова, оставалось всего несколько верных человек из немецкой стражи.
«Благословение» Григория Валуева
Лжедмитрий вырвал алебарду у одного из стражников и подступил к дверям с криком: «Прочь! Я вам не Борис!». Он имел в виду Бориса Годунова — царя, который последний отрезок жизни прожил в страхе перед бунтовщиками и в первую очередь перед ним, самозванцем. На защиту Лжедмитрия выступил Басманов, но в схватке с заговорщиками был убит ударом ножа в сердце.
Лжедмитрий попытался спастись, спустившись из окна дворца по стропилам, но сорвался и упал с большой высоты. Он повредил ногу и получил сильный ушиб груди.
Во дворе дежурил караул стрельцов, не принимавший участия в бунте. Лжедмитрий умолял стрельцов помочь, вывести его на Красную площадь к народу. Авантюрист справедливо считал, что при его появлении большая часть народа скорее примет его сторону, нежели опостылевших всем бояр.
Стрельцы сперва согласились и даже открыли огонь по мятежникам. В это время среди бунтовщиков раздались крики: «Давайте пойдём в Стрелецкую слободу и убьём их женщин и детей!». Стрельцам кричали, что они защищают не царя, а самозванца.
Последние защитники Лжедмитрия, опасаясь за судьбу родных, готовы были отступиться от него, но всё-таки потребовали, чтобы мать настоящего царевича Дмитрия Марфа Нагая подтвердила, что Дмитрий — её сын, в противном случае — «Бог в нём волен».
Отправили гонца к Марфе Нагой. Толпа, однако, не хотела ждать. Над Лжедмитрием принялись издеваться, его избили, сняли царский кафтан и обрядили в лохмотья. Требовали, чтобы он назвал своё настоящее имя. «Я Дмитрий, сын Иоанна Грозного», — продолжал повторять Лжедмитрий.
Князь Иван Васильевич Голицын , выступавший в роли гонца, вернувшись, крикнул, что Марфа Нагая сказала: её настоящий сын убит в Угличе.
Толпа взревела от ярости. Боярский сын Григорий Валуев , выступив вперёд, крикнул: «Что толковать с еретиком: вот я благословляю польского свистуна!». После этого Валуев выстрелил в Лжедмитрия в упор. Сразу за этим на то ли уже мёртвого, то ли ещё живого самозванца набросились с мечами и алебардами. Труп страшно изуродовали.
«Царица Марфа обличает Лжедмитрия». Раскрашенная литография по эскизу В. Бабушкина, середина XIX века. Фото: Commons.wikimedia.org
Прахом самозванца выстрелили в сторону Польши
Тела убитого Лжедмитрия и его приближённого Басманова проволокли через Спасские ворота на Красную площадь и сняли с них одежду. Поравнявшись с Вознесенским монастырём, толпа вновь требовала от инокини Марфы ответа — её ли это сын. По свидетельству современников, та дала витиеватый ответ: «Было бы меня спрашивать, когда он был жив, а теперь, когда вы его убили, он уже не мой».
Ответ Марфы в данном случае был важен для её собственной безопасности — самозванцу было уже всё равно.
Убитых подвергли так называемой «торговой казни». В течение первого дня они лежали в грязи посреди рынка. На второй день тело Дмитрия положили на один из прилавков. На грудь ему бросили карнавальную маску, в рот воткнули дудку; под прилавок бросили труп Басманова.
После трёх дней надругательств тела убитых похоронили: Басманова на кладбище у церкви Николы Мокрого, Дмитрия — на погосте для до смерти упившихся или замёрзших за Серпуховскими воротами. Все эти дни по указанию заговорщиков на московских площадях зачитывали «грамоту» о жизни самозванца Григория Отрепьева, выдававшего себя за царя.
Вокруг погибшего Лжедмитрия продолжали роиться слухи. Его «чарам» приписывали наступившее похолодание, уничтожившее посевы на полях. Говорили, что по ночам он выходит из могилы и бродит по окрестностям.
Тогда вопрос решили радикально — труп откопали, сожгли, пепел смешали с порохом, зарядили в пушку и выстрелили в сторону польской границы, откуда Лжедмитрий прибыл в Россию.
Жену самозванца Марину Мнишек от гибели 27 мая спасли бояре, участвовавшие в заговоре. Они посчитали, что полячка в этой безжалостной драке за власть — человек случайный, и отправили её к отцу. Её собственная трагедия была ещё впереди. Смутное время в России было далеко от завершения.
В мае 2006 г. (17 ст. ст.) исполняется 400 лет всенародному восстанию в Москве, в результате которого был свергнут и убит Лжедмитрий 1. Общеевропейская интрига, направленная на полное закабаление и окатоличивание России, была сорвана.
Если бы 11-месячное правление агента иезуитов Лжедмитрия 1 продлилось ещё хотя бы немного, последствия для России могли бы стать непоправимыми.
Однако историю Смутного времени нам давно подают не в трагических и героических, а в двусмысленных тонах. Например, "февралист" А. Карташев в своей "Истории Русской Церкви", изданной американской ложей в Париже в 1959 г. (М., 1991 г.), рисует чуть ли не положительный портрет самозванца. Лжедмитрий якобы решил использовать Рим с благими целями: "...Вместо безнадежной латинизации проводить просветительную "оксидентализацию" (озападнивание. - Н. С.), т.е. как бы предвосхищать реформу Петра Великого, под предлогом необходимой подготовки к соединению церквей" (т. 2, с. 58).
Карташев даже обвиняет наших предков в том, что они в самом начале Смутного времени ответили отказом на предложения польского канцлера Сапеги. Тот предлагал разрешить свободный въезд поляков и литовцев в Россию, принимать их на нашу государственную службу, дать право строить костёлы в русских городах: "Москва оставалась глуха к идее федеративного слияния. Свой государственный организм она понимала как монолитно единоверный, с душою единственно православной" (с. 54).
Наш историк Д. И. Иловайский писал: "Идея самозванства вытекала почти сама собою из тех обстоятельств, в которых находилась тогда Московская Русь. Эта идея уже носилась в воздухе со времени трагической смерти царевича Димитрия, которая без сомнения продолжала служить в народе предметом разнообразных толков и пересудов. От них недалеко было и до появления легенды о чудесном спасении, которому так склонна верить всякая народная толпа, особенно недовольная настоящим, жаждущая перемен и, прежде всего, конечно, перемены правительственных лиц. Мы знаем, что Борису Годунову и по характеру своему, и по разным другим обстоятельствам не удалось приобрести народное расположение, ни примирить с необычным возвышением своей фамилии старые боярские роды".
Иловайский ясно сказал о причинах Смуты: "Адский замысел против Московского государства - замысел, плодом которого явилось самозванство, - возник и осуществился в среде враждебной нам польской и ополяченной западнорусской аристократии".
Но самозванство породило Смуту или же Смута - самозванство? Наш византинист Ф. И. Успенский раскрывает план завоевания России ещё в 1585-1586 гг., т.е. сразу после смерти Ивана Грозного и при жизни Св. царевича Димитрия Угличского. В работе "Восточный вопрос" Успенский пишет о плане польского короля Стефана Батория (1576-1586) "...устроить из Московии базу для разрешения Восточного вопроса, причем предполагалось завоевание Кавказа и Армении, присоединение Персии и движение на Константинополь" (Ф. И. Успенский. История Византийской империи. Восточный вопрос. М., 1997, с. 677).
Этот план, представленный Баторием двум папам - Григорию 13 и Сиксту 5, получил полное одобрение обоих, причем последний даже послал деньги полякам на завоевание России. Успенский не производил расчетов, но мы, подсчитав, можем заключить, что у Рима при всём его страстном властолюбии не было огромной суммы на войну с Россией. Важен вывод Успенского: "...План Батория не умер вместе с виновником его. Достаточно сослаться на историю Смутного времени... с первым самозванцем Польша осуществила знаменитый проект Стефана Батория в той части, которая предусматривала католического государя на Московском престоле" (с. 681, 695).
Знаменитый греческий старец афонский архимандрит Георгий (Капсанис) в своей объёмной работе "Борьба монахов за Православие" (Афон, 2003) отмечает, что Мелетий Пигас, впоследствии Патриарх Александрийский, в 1582 г. написал сочинение против папы и послал свой труд царю как "борцу и защитнику Православия". В 1584 г. "по просьбе самодержца всея Руси" Мелетий Пигас прибыл в Москву для перевода книги о Флорентийском соборе, присланной из Рима в Москву (с. 318, 321).
И как ни старался Рим, Москва не сдавалась, и в этом ей помогали православные греки. Не в этом ли причина Смуты, подготовленной Римом гораздо позже? Начало Смуты на Руси - 1603 г. В Европе же в то время - после долгих войн - устанавливается редкое затишье, полностью исчезнувшее позднее, в годы ожесточенной общеевропейской Тридцатилетней войны (1618-1648). Иными словами, хотя царская Россия накануне Смуты и не оказалась в глухой изоляции, но как-то незаметно нас оставили наедине с событиями, тщательно подготовленными в недрах Европы.
Корифеи нашей исторической науки - Н. М. Карамзин (вслед за ним и А. С. Пушкин, посвятивший Карамзину драму "Борис Годунов") и С. М. Соловьев - считали, что первый самозванец - это Отрепьев. В. О. Ключевский был более осторожен в определении личности Лжедмитрия: "Этот неведомый кто-то, воссевший на московский престол после Бориса, возбуждает большой анекдотический интерес. Его личность доселе остаётся загадочной, несмотря на все усилия ученых разгадать её..." (В. О. Ключевский. Курс русской истории. Ч. 3, М., 1988, с. 30).
Митрополит Московский Платон (Левшин) (1812) и один из его преемников по кафедре - владыка Макарий (Булгаков) (1882) - считали, что Смута была ухищрённей, чем принято думать. Владыка Макарий допускал, что Лжедмитрий мог быть как Гришка Отрепьев, так и "ещё иной кто-либо", но что в любом случае самозванец прибег к помощи иезуитов ("История Русской Церкви". Кн. 6, М., 1996, с. 75).
Церковный историк РПЦЗ Н. Д. Тальберг (1967) в своей "Истории Русской Церкви" писал: "Самозванцу оказана была поддержка польскими панами и, в особенности, иезуитами. Кем он был в действительности, до сих пор осталось невыясненным... Самозванец для большего успеха в своем предприятии принял латинскую веру, которую обещал ввести во всей России" (ч. 1, с. 309).
Историк Н. М. Костомаров привел убедительные доказательства, что Гришка Отрепьев и Лжедмитрий 1 - это два разных человека: "1) Если бы названный Димитрий (т. е. Лжедмитрий 1. - Н. С.) был беглый монах Отрепьев, убежавший из Москвы в 1602 году, то никак не мог бы в течение каких-нибудь двух лет усвоить приёмы тогдашнего польского шляхтича. Мы знаем, что царствовавший под именем Димитрия превосходно ездил верхом, изящно танцевал, метко стрелял, ловко владел саблей и в совершенстве знал польский язык; даже в русской речи его слышен был не московский выговор. Наконец, в день своего прибытия в Москву, прикладываясь к образам, он возбудил внимание своим неумением сделать это с такими приёмами, какие были в обычае у природных москвичей.
2) Названный царь Димитрий привез с собою Григория Отрепьева и показывал его народу... 3) В Загоровском монастыре (на Волыни) есть книга с собственноручною подписью Григория Отрепьева; подпись эта не имеет ни малейшего сходства с почерком названного царя Димитрия" (Н. М. Костомаров. Русская история в жизнеописаниях её главнейших деятелей. Кн. 1., М., 1995, с. 506).
Вот вывод Иловайского: "Кто был первый самозванец, принявший на себя имя царевича Димитрия, может быть, со временем объяснится какою-нибудь счастливою находкою, а может быть, навсегда останется тайною для истории. Есть старое известие, которое называет его побочным сыном Стефана Батория, - известие само по себе достойное внимания; но мы не можем ни принять его, ни отвергнуть за недостатком более положительных данных. Можем только заключать, что, по разным признакам, это был уроженец Западной Руси и притом шляхетского происхождения" (много позже Иловайского к объяснению - самозванец - это побочный сын Стефана Батория - вернулся английский писатель Р. Сабатини в серии своих исторических разгадок. Кстати, известны слова самозванца полякам, предупреждавшим его о заговоре в мае 1606 г.: "Как вы, ляхи, малодушны!". Их можно понимать по-разному. Если самозванец был Отрепьев, тогда они понятны. А если он был не Отрепьев и не поляк, тогда кто?).
Очень важны слова Иловайского о том, что Лжедмитрий - это не Гришка Отрепьев: "Тождество сие, по тщательному пересмотру вопроса, оказывается ложным. Тем не менее бегство Отрепьева из Москвы и его прямое участие в деле самозванца едва ли подлежат сомнению; хотя и нет пока возможности достаточно выяснить его истинную роль в этом деле".
Выводы Иловайского убедительны. Тем более, если мы вспомним данные Успенского о замысле Смуты в 1585 г. (проект Батория, иезуитов и папы), утверждения митрополита Макария и Тальберга. Исследователь старины Н. М. Павлов считал, что "проглядывала в Самозванце не русская, а какая-то смешанная славянская национальность. Иные его прямо называли поляком, другие и трансильванцем, и волохом, и итальянцем, правильнее же иллирийцем".
Самозванец мог быть не обязательно польским шляхтичем, он мог быть уроженцем Трансильвании (где до сей поры смешанное венгерское, румынское и немецкое население), и итальянцем, и "иллирийцем", то есть выходцем с Балкан, с Адриатического побережья, принадлежавшего Венеции.
Павлов этого не поясняет. Ему важно иное - "становится невозможным слить Отрепьевскую биографию в одно с биографией этого загадочного лица. Обе, не противореча себе порознь, взаимно уничтожают одна другую". Ссылаясь на знаменитого обличителя иезуитов Ю. Ф. Самарина, Павлов пишет, что ещё иезуит Антоний Поссевин, потерпев неудачу в попытках склонить Ивана Грозного к папской вере, уже тогда высказал мысль о возможности ввести унию в России, подстроив для этого самозванца. Самарин сам находил в хорошо знакомой ему иезуитской литературе прямые доказательства существования такого плана.
Известно, что Лжедмитрий венчался на царство в Москве 21 июля 1605 г., а иезуит Черниковский в Успенском соборе произнёс приветственную речь самозванцу по-латыни! Историк Нечволодов добавляет, что самозванец хвалился иезуитам, что он выбрал днём венчания на царство - день памяти Игнатия Лойолы.
Добавим, что это - не похвальба, а чистая правда. Основатель ордена иезуитов Игнатий (Иньиго) Лойола, как предполагают на Западе, - иудей из Испании, перешедший в папизм, - умер 31 июля 1556 г. Именно этот день, 31 июля, иезуиты отмечали и отмечают как "день святого Игнатия". В 17 в. наше 21 июля - это их 31 июля! Но в 1605 г. Лойола был "святым" только в среде иезуитов - папа Павел 5 объявил его "блаженным" только 27.09.1609 г. (в разгар Смуты в России), а папа Григорий 15 - "святым" 12.03.1622 г.
Известный греческий историк архимандрит Василий (Стефанидис) (1958) в своей "Церковной истории с начала по современность" (Афины, 6-е изд., 1998, с. 702-703) писал: "Иезуиты пробовали овладеть и Великой Россией", а Лжедмитрий был лишь "их органом". Далее "последовал период внутренних смут до тех пор, пока законным царём не был избран Михаил Романов (1613) и не был положен предел успеху католиков". Мнение Стефанидиса лишь подтверждает факт иезуитского заговора.
Тем более осторожно надо отнестись к объёмной и донельзя циничной книге немецкого иезуита Пирлинга "Димитрий Самозванец" (русский перевод изд-ва "Сфинкс", М., 1911). В интернете Пирлинг - "русский иезуит". Это ложь. Он был немцем, родившимся в Санкт-Петербурге и быстро покинувшим царскую Россию, где со времён императора Александра 1 были запрещены и иезуиты, и их собратья - масоны. Пирлинг писал на французском и издавался в Париже. Без какой-либо критики он стал непререкаемым авторитетом для Карташева, для выходца из Одессы Г. Флоровского - американского экумениста ("батюшки" в Принстоне и Гарварде), наконец, для современных "россиян", "переосмысливающих" Смутное время.
Впечатление от книги Пирлинга - здесь хитро переплетены два пласта. Первый предназначен для нашего обмана (типа утверждений о "легковерии" пап, о "социальных" причинах Смуты). Второй - для посвященных специалистов по борьбе с Россией. Недаром в предисловии Пирлинг поблагодарил за содействие государственного секретаря (в 1887-1903 гг.) Ватикана, сицилийского кардинала Рамполлу, дипломата, известного своей светскостью и изощрённой хитростью.
Пирлинг пишет, будто Димитрий (он именно так всё время называет самозванца) прибыл в Речь Посполитую, сошёлся с краковским воеводой Зебжидовским и с папским нунцием (послом) Рангони, хотел понять "заблуждения" Православной Церкви и вступил в спор с иезуитами Савицким и Гродзицким. Савицкий был "знаменитый богослов, модный духовник, человек светский".
Не слишком ли пышный прием для беглого монаха из Москвы? После встречи оба иезуита оставили самозванцу "две книги - трактат о Папе и руководство к прениям о Восточной вере. Димитрий сам попросил возобновления этого диспута" (с. 105-106).
Странно - всё в папизме вертится вокруг папы, но ни названия, ни автора трактата о папе Пирлинг не упомянул. Какое же "руководство к прениям о Восточной вере" использовали иезуиты? Таинственная неточность, или весь "диспут о вере" - вымысел? Признал же Пирлинг, что "никто не подумал записать подробности этого диспута". Чтобы иезуиты с их всеобщим доносительством, слежкой за всеми, в том числе друг за другом, со сбором всего, чем человека можно было бы уличить, - ничего не записали?
Напрашивается вывод - никакого "перехода" Гришки Отрепьева в папизм не было. Гришка Отрепьев был. Но на роль Лжедмитрия орден иезуитов с самого начала выбрал кого-то другого, почему и следов его мнимого "обращения" в латинство не оставил.
И далее самое загадочное. Нунций Рангони посылает папе Клименту 8 отчёт о появлении "спасшегося" царевича "Димитрия". Климент 8 на донесении нунция пишет: "Это вроде воскресшего короля Португальского". Иловайский считает такую помету признаком недоверия папы. Пирлинг, напротив, - насмешки. Мне же кажется, что ближе к истине Иловайский.
Климент 8 (Альдобрандини), хоть и навязал "огнём и мечом" Брестскую унию, но иезуитам не доверял. Более того, в 1602 г. он велел инквизиции заняться иезуитским новшеством - их требованием, чтобы кающиеся на исповеди приносили письменное описание своих грехов. Климент 8 всю жизнь лавировал между испанской и анти-испанской партиями. В 1580 г., вскоре после загадочной гибели в Северной Африке португальского короля Себастиана, воспитанника иезуитов, Испания силой захватила Португалию. Лже-Себастианы "Португальские", возникавшие один за другим, тревожили Испанию.
Климент 8 выдал замуж в 1600 г. свою любимую племянницу за герцога Пармского Райнуччо 1 Фарнезе, праправнука папы Павла 3 Фарнезе (его портрет с внуками работы Тициана см. "РВ", v 20, 2005) и (по матери) правнука португальского короля Эммануэля 1 великого. И геополитические, и семейные интересы заставляли папу Климента 8 подозревать в "Димитрии"-самозванце какую-то иезуитскую интригу, возможно, связанную и с португальцами. Климент 8 (1592-1605) стал помогать самозванцу, но не так рьяно и напористо, как его преемник Павел 5 (1605-1621).
У Пирлинга есть свидетельство о редкой осведомлённости самозванца в делах океанских и торговых: "В случае нужды он делал ссылки и на Геродота. Даже в походное время на его столе раскладывались плоскошария. Он умел ими пользоваться. Склонясь над картой, он показывал капелланам путь в Индию через Московское царство. Он сравнивал его с морским путём, огибающим мыс Доброй Надежды, и отдавал предпочтение первому" (с. 177).
Это рассуждения португальца, испанца, итальянца, голландца, но никак не беглого монаха Отрепьева! Есть другое свидетельство, более позднее, принадлежащее члену голландского посольства в России Николасу Витсену: "Пряности им (царским приставам. - Н. С.), правда, понравились, но, когда мы сказали, что они привезены из [Ост-] Индии, кто-то спросил, какая это страна, как далеко от России и как туда попасть, удивились, когда им сказали, что на корабле" (Н. Витсен. Путешествие в Московию 1664-1665. СПб., 1995, с. 90). Если при царе Алексее Михайловиче наши посольские служащие не знали, где находится Индия и как туда попасть, то каким образом за 60 лет до того "беглый монах Отрепьев" рассуждал с капелланами-иезуитами о выгодности сухопутного пути в Индию через Россию, а не вокруг всей Африки - через мыс Доброй Надежды - и далее через Индийский океан?
По данным французского историка Ф. Броделя "Время мира" (М., 1992, с. 509-510), путешествие через мыс Доброй Надежды требовало, в лучшем случае, полтора года туда и обратно. Бродель пишет, что к концу 16 в. португальская власть крепче всего была в Индии. Индию пытались обойти голландцы, проникшие в Индонезию (1599 г.), но тогда "евреи португальского происхождения" распространили в Амстердаме "россказни", будто богатый груз с 400% прибыли голландцы приобрели путем насилия и мошенничества (с. 211). Голландцы достигли Цейлона в 1603 г., Индии - в 1605-1606 гг. (с. 214).
К первым годам 17 в. относится основание огромной голландской Ост-Индской компании, гораздо более скромной английской, и французской компании Восточных Индий. Конечно, торговые пути в Индию не могли интересовать поляков, они с помощью Лжедмитрия хотели того, что было у них перед глазами, - Смоленска, Северской земли, Новгорода, Пскова, Москвы.
Итак, Лжедмитрий 1 мог быть португальцем или выходцем из Португалии, и с этим была связана странная помета папы Климента 8 на первом донесении нунция Рангони о "спасшемся" мнимом царевиче. Известно также из русских источников, что Лжедмитрий был смуглый. Пирлинг пишет, что Антоний Поссевин считал, что "Димитрий может явиться новым Соломоном. Он воздвигнет храм лучше Иерусалимского святилища" (с. 231).
Но он мог быть и выходцем из Италии. Пирлинг перечисляет агентов, следивших за самозванцем по донесениям его неотступных спутников - польских капелланов-иезуитов. Главным агентом здесь оказывается всё тот же матёрый иезуит Антоний Поссевин (давний заводила антирусских козней ещё со времён Ивана Грозного). Поссевин сидел в Венеции и "поддерживал постоянные сношения с итальянскими князьями и с французскими дипломатами. Переход Генриха 4 в католицизм содействовал сближению двух сторон" (с. 230). Капелланы-иезуиты писали генералу ордена иезуитов Аквавива в Рим. Глава ("провинциал") польских иезуитов Стривери писал Поссевину, ему же писал и Савицкий, "духовник" самозванца.
В Венеции находился и посол французского короля Генриха 4 - Ф. Канэ-де-Френ, ставший другом иезуита Поссевина и писавший прямо к советнику французского короля в Париж. В связке с ними действовал ещё и Ла Бланк, осведомитель Франции в "северных странах", чьей профессией, как уклончиво пишет Пирлинг, стала "международная корреспонденция". Донесения польских иезуитов о Лжедмитрии читали и агент герцога Пармского Ф. Ронкарони, и венецианский посол в Праге Ф. Соранцо. Поссевин пытался вовлечь в дело и герцога Урбино Франческо-Мария 2 и великого герцога Тосканского Фердинанда (с. 230-236).
Разберёмся в этом клубке интриг. Если Пармский герцог Райнуччо 1, родич папы Климента 8 и потомок папы Павла 3, лез в нашу Смуту, - это объяснимо. Ясен и интерес Венеции, всегда хищной и космополитической торговой державы. Но при чём здесь герцоги Урбино и Тосканы? Первый был соседом папского государства и главой наёмных войск той же Венеции, а второй - бывшим кардиналом, позже снявшим с себя сан и женившимся. Он же был дядей тогдашней французской королевы Марии Медичи. Всё было по-своему логично и - против нас.
Убийство царя Бориса Годунова, чья внезапная и загадочная смерть (инсульт или яд?) потрясла современников и осталась загадкой для историков, кажется несомненным из книги того же Пирлинга. Маршал Краковского двора Мышковский переписывался с кардиналом Альдобрандини (родственником папы Климента 8) и герцогом Мантуи (т. е. Винченцо 1 Гонзага). В письме от 6 января 1604 г. Мышковский подробно описал убийство царя Бориса Годунова, умершего, как известно, лишь 13 апреля 1605 г. (с. 192-193). Письмо Мышковского Пирлинг нашел в итальянских архивах (Гонзага и Боргезе).
Внезапная смерть царя Бориса Годунова вызвала измену воевод, переметнувшихся к ещё недавно разбитому самозванцу, и скорое свержение молодого царя Фёдора Годунова. Стремясь оправдать самозванца, Пирлинг ложно утверждает, что царь Фёдор и его мать Мария якобы сами приняли яд. Но общеизвестно, что их убили негодяи, посланные самозванцем. О дочери Бориса - Ксении Годуновой - Пирлинг пишет в крайне развязных и циничных выражениях, отрицая другой страшный факт - её сделали наложницей самозванца. Пирлинг повторяет ложь из хвалебной иезуитской брошюры о Лжедмитрии, вышедшей в Венеции, Флоренции, Праге, Граце, Мадриде и Париже в 1605-1609 гг.
Иловайский приводит подробности переговоров уже воцарившегося самозванца с послом папы Павла 5: "Потом он (самозванец. - Н. С.) выразил желание, чтобы папа прислал ему опытных светских лиц, могущих занять место секретарей и советников в делах управления, кроме того, несколько искусных инженеров, военных техников и инструкторов".
Если Лжедмитрий был поляком, то почему он просил папу-итальянца прислать ему итальянцев же для замены русских в делах управления, в войсках? Иловайский далее пишет: "Сверх того, Лжедмитрий просил папу способствовать его дипломатическим сношениям не только с Римским императором (т. е. Рудольфом 2 Габсбургом. - Н. С.), но также с королями Испанским и Французским. Вообще в переговорах с папским послом он обнаружил некоторое дипломатическое искусство".
Пирлинг, ссылаясь на венецианского посла в Праге Соранцо, утверждает, что к Борису Годунову Габсбурги отнеслись прохладно, зато самозванцу стали предлагать невест, дочерей эрцгерцога Карла Штирийского (т. е. дяди императора Рудольфа). Это была семья, воспитанная иезуитами, а сын Карла Штирийского - будущий император Фердинанд 2 - позже проявил себя как католический фанатик. Если Лжедмитрий был Отрепьевым, беглым монахом, то стал бы австрийский император Рудольф 2 предлагать ему в жёны одну из своих двоюродных сестер?
А если Лжедмитрий был поляком, то зачем ему сношения с испанским королем и с австрийским ("римским") императором, с французским королем? Для итальянца это естественно - вспомним многолетние кровавые франко-испанские войны из-за Италии в 16 в., схватки Франции и Испании за голоса кардиналов при избрании каждого папы.
Поведение Лжедмитрия 1 в захваченной им Москве изумляло москвичей. Если страсть к кутежам и танцам выдавала в нём поляка, то его дворец с подземными ходами и построенная учебная крепостица напоминали замки итальянского Возрождения. На учебной крепостице были сделаны выступы в виде голов чертей, из которых торчали пищали, а выстроенный дворец самозванца "украшало" медное изваяние адского Цербера с подвижными челюстями. Развращенность Лжедмитрия доходила даже до содомии - он совратил юного князя И. А. Хворостинина, впоследствии ярого еретика.
Но возможны здесь и французские корни. У французского короля Генриха 3 Валуа (ранее, в 1573-1574 гг., он был выборным королём Польши) фаворитами были молодые красивые дворяне, их звали "миньоны", в садах устраивался "пир травести - ни один из приглашённых не был в одежде, соответствующей его полу". На другом пиру "гостям прислуживали сто самых красивых молодых женщин двора. Брантом (современник событий. - Н. С.) пишет, что они были "полуобнаженными и с распущенными волосами, как невесты". Пир закончился вакханалиями в рощах: современники увидели в них возрождение оргий времен упадка Римской империи" (И. Клула. Екатерина Медичи. Ростов-на-Дону (русский перевод), 1997, с. 287-288, 297).
Лжедмитрий 1 был тесно связан с Францией. Он изумил русских людей и тем, что составил себе личную охрану из французов и немцев (даже не из поляков!). Француз Маржерет командовал сотней конных стрелков, а датчанин и шотландец (?!) - двумя сотнями пеших солдат, вооруженных алебардами. Они никогда не покидали самозванца.
Убийство Лжедмитрия 17 мая 1606 г. стало возможным благодаря хитрости В. Шуйского, втайне от самозванца удалившего большую часть немецких алебардщиков из дворца. Одновременно в Москву вошли наши вооруженные дворяне, перекрывшие все ворота города. Дома, где жили поляки с их свитами, были заранее помечены, а улицы перекрыты рогатками. Разумеется, такой прекрасно организованный заговор был возможен только при тогдашнем однородном московском населении - русском и православном.
Друг самозванца капитан Маржерет - это политический агент Франции. В 1606 г. он вернулся во Францию и составил отчёт для короля Генриха 4 Бурбона. Маржерет называет самозванца только Димитрием Ивановичем, сыном царя Ивана Грозного. Маржерет пишет, что самозванец "решил послать во Францию на английском корабле своего секретаря, чтобы приветствовать христианнейшего короля (Генриха 4.- Н. С.) и вступить с ним в знакомство: Димитрий часто разговаривал со мною о короле с большим уважением. Христианство (т. е. папский мир. - Н. С.) много потеряло со смертью Димитрия, если только он умер, хотя смерть его кажется вполне правдоподобной. Но я говорю так потому, что я не видал его мертвого своими собственными глазами, будучи тогда болен" (Маржерет. Состояние Российской Державы и Великого Княжества Московского в 1606 г. М., 1913, с. 87).
Любопытно, что первое издание отчёта Маржерета вышло в Париже в 1607 г., в год появления Лжедмитрия 2, якобы "спасшегося" при восстании в Москве 17 мая 1606 г. Сомнения Маржерета в убийстве Лжедмитрия 1 оказались иезуитам весьма ко времени.
Духовником Генриха 4 с 1603 г. был иезуит Котон. Не он ли продиктовал Маржерету эту отличающую иезуитов витиеватую двусмысленность - то ли самозванец убит в 1606 г., то ли нет? Весь отчет Маржерета написан чётким языком, с подробным описанием русского оружия, войска, богослужения, отношения к иноверцам, наших праздников и обычаев. Все русские деньги старательно пересчитаны на тогдашние французские ливры, су и денье. И вдруг - тень на ясный день, когда речь идёт о мае 1606 г. Неудивительно, что Маржерет вновь оказался в России, прислуживал и Лжедмитрию 2, и полякам, помог им сжечь Москву в 1611 г., пытался навязаться к князю Д. М. Пожарскому, но получил категорический отказ. Маржерет - лазутчик-агент, таким его и считал князь Пожарский.
Мог ли Лжедмитрий 1 быть английским (шотландским) иезуитом (масоном)? Вполне. Иезуиты в Англии были уже в конце 16 в. Именно самозванец разрешил англичанам совершенно свободно и беспошлинно торговать в России, сразу вступив с английским дипломатом-торговцем Дж. Мерриком в тесные отношения. Русский историк С. Ф. Платонов в работе "Россия и Запад" (Берлин, 1925 г.) пишет, что к 1612 г. к польскому и шведскому вторжению должно было добавиться и английское. Англия хотела захватить русский север, затем и Волгу с выходом на Каспий. Автором этого проекта был всё тот же Меррик: "Есть известие, что король английский Иаков 1 "был увлечён планом послать армию в Россию, чтобы управлять ею через своего уполномоченного" (с. 56). План этот был сорван избранием царя Михаила Романова.
Мог ли Лжедмитрий быть немцем? Тоже мог. Известно признание его пособника Басманова (убит 17 мая 1606 г.) немецкому пастору Бэру: "Вы, немцы, имеете в нём отца и брата; он вас жалует свыше всех прежних государей". Ради размещения рядом с Кремлём немецких алебардщиков самозванец даже выселил всех русских священников с Арбата и Пречистенки. Пирлинг упоминает: "В Польше к конвою царицы (т. е. Марины Мнишек. - Н. С.) присоединился целый караван купцов. Другая компания их быстро сформировалась в Аугсбурге. Глава её носил еврейское имя Натана" (с. 334).
Откроем "Капитал" К. Маркса, чтобы узнать хорошо знакомую ему тайную историю финансов. Маркс пишет: "...Основывались более тесные товарищества с определёнными целями, вроде... немецкого общества аугсбургских купцов - Фуггер, Вельзер, Фёлин, Хёхштеттер и др.,... которое с капиталом в 66000 дукатов и тремя кораблями принимало участие в португальской экспедиции 1505-1506 гг. в Индию, получив при этом 150%, а по другим источникам - 175% чистой прибыли" ("Капитал". М., 1978. Т. 3, кн. 3, ч. 2, с. 982-983).
Маркса дополняет Бродель. Он считает, что Фуггеры из Аугсбурга, находясь в "сговоре" с португальским королём, пересылали ему серебро в обмен на товары из Индии. Они же ссужали деньгами и испанского короля по 1558 г. Но и позднее, вплоть до 1641 г., агенты Фуггеров и Вельзеров, сидевшие в португальской колониальной столице Индии, в Гоа, заранее знали о любых попытках англичан или голландцев проникнуть в Индию (Бродель, с. 146, 148, 151, 215).
Итак, Аугсбург, сразу снарядивший крупную делегацию к самозванцу, был в то время средоточием денег, формально - "имперским городом", т. е. городом-государством. Поэтому особые связи самозванца с Аугсбургом могли иметь и пока ещё малоизвестную подоплёку.
Был ли Лжедмитрий 1 голландским агентом? Вряд ли. Когда Лжедмитрий захватил Москву в июне 1605 г., там уже действовал голландский торговец-лазутчик Исаак Масса. Свой отчёт о событиях в России он позже направил принцу Морицу Оранскому, правителю Нидерландов. При всей неприязни к русским Масса ненавидел Лжедмитрия и радовался убийству самозванца: "Нет сомнения, что если бы [Лжедмитрий], по совету езуитов, привел бы в исполнение свои планы, то он сделал бы много зла и причинил бы с помощью римской [курии] - виновницей всех его деяний - великие несчастия всему свету" (Сказания Массы и Геркмана о Смутном времени в России. СПб., 1874, с. 207).
Масса пишет об огромных тратах самозванца: "Все древние сокровища, сохранявшиеся сто лет и более, были переложены и распределены по усмотрению [царя]. Он покупал много ценных вещей у англичан, голландцев и других чужестранцев. Из Польши приезжало много евреев торговать дорогими вещами" (с. 171). Масса приводит перечень драгоценностей и наличных денег, отправленных самозванцем в Польшу. По его подсчётам, это равнялось 784568 флоринам (т. е. крупным нидерландским серебряным монетам) или 130 тысячам русских рублей. "Кроме того, тайно было отправлено в Польшу много ценных вещей..., и папа не был забыт" (с. 216-217).
Иловайский приводит польское известие, что Лжедмитрий при захвате им престола успел растратить до 7,5 млн. рублей. При курсе 6 ливров 12 су за 1 рубль (данные Маржерета) получается, что самозванец за считанные недели спустил 49,5 млн. французских ливров. В то время как, по данным французских историков Э. Лависса и А. Рамбо, король Генрих 4 сумел, жёстко сокращая все траты, скопить к концу своего правления (1610 г.) только 12 млн. ливров! Неудивительно, что иезуитская авантюра полностью разорила русское государство.
Рубенс, голландский дипломат и живописец на службе у испанского короля, писал в 1627 г. французскому вельможе Дюпюи: "...Я нахожу весьма странным то обстоятельство, что все христианские короли одновременно оказались в столь безвыходном положении. Они не только все в долгах, и их доходы заложены, но, кроме того, им крайне трудно найти новые способы, чтобы сколько-нибудь передохнуть и поддержать свой кредит... Возвращаясь к бедности монархов, скажу, что не могу объяснить её ничем, кроме перехода сокровищ мира в руки большого числа частных лиц" (Питер Пауль Рубенс. Письма. Документы. Суждения современников. М., 1977, с. 195-196).
Кто составлял этот круг тайных менял? И не нагрели ли и они руку на нашем Смутном времени?
Нельзя всё сводить только к польскому вмешательству, хотя постоянные польские насилия над нашими женщинами и осквернения наших храмов ясно показывали, по верному замечанию С. Ф. Платонова, что "население Москвы перестало чувствовать себя хозяином своего города".
Это объясняет и беспощадность истребления поляков 17 мая 1606 г. Убивали не только поляков, но и всякого, носившего западное ("польское") платье. По разным данным, тогда было убито от 1500 до 2135 поляков и других иностранцев.
Но новый царь Василий Шуйский совершил роковую ошибку. Он хотел отстрочить войну с Польшей, не понимая, что она уже начала вторжение в Россию. Не прикажи он тогда пощадить Марину Мнишек и ряд польских магнатов, "гостивших" в Москве, - не было бы многих трагических для нас событий в 1607-1612 гг.
Если бы Лжедмитрий сумел раскрыть заговор Шуйских и уцелел в мае 1606 г., потопив в крови русское сопротивление, - что бы ждало тогда Россию?
То же, что и Чехию. Чехия была разгромлена в 1620-1648 гг. во время Тридцатилетней войны австрийскими императорами Фердинандом 2, затем Фердинандом 3 Габсбургами, воспитанниками иезуитов. Из 2 млн. чехов к 1648 г. осталось лишь 800 тысяч. Чешские земли перешли в руки немцев, итальянцев, испанцев. Религия и образование - в руки иезуитов.
Горькая судьба Чехии, замурованной на три столетия в католической чужеземной монархии, - не пример ли того, что папство и иезуиты готовили России?
Н. СЕЛИЩЕВ, член Русского Исторического обществая
Http://www.rv.ru/content.php3?id=6322
В начале 17 века на Россию обрушились большие беды. Неурожайные годы вызвали голод, на Руси в самом разгаре было смутное время.
В обстановке всеобщего негодования правлением в России ширились слухи о чудесном спасении царевича Дмитрия, сына .
Этим не могли не воспользоваться проходимцы и всякие аферисты, желавшие в лихое время занять русский престол и поживиться на бедах русского народа.
В 1601 году, в Польше появился человек, который стал выдавать себя за царевича Дмитрия. В историю самозванец вошел как Лжедмитрий I, который главным образом стремился получить поддержку на западе, тайно принял католичество и обещал Римскому папе распространить католицизм в России, в том случае, если ему удастся занять русский престол.
Лжедмитрий I обратился за помощью к польскому королю Сигизмунду, обещав ему чрезмерную благодарность и русские земли. Сигизмунд не стал открыто поддерживать самозванца, но разрешил шляхте по доброй воле вступать в отряд Лжедмитрия I.
В конце лета 1604 года, Лжедмитрий I вместе со своим отрядом в размере 4-х тысяч человек высадился у Днепра. Через юго-западные районы, под его начало стекались беглые холопы, крестьяне и посадский люд. Значительно увеличив свой отряд, он двинулся на Москву.
В мае 1605 года, после внезапной смерти Бориса Годунова, на сторону Лжедмитрия I перешли и царские войска. В июне самозванец торжественно вступил в Москву, где был венчан на царство под именем Дмитрия Ивановича. Именовал он себя императором. Легкость его победы можно объяснить стечением обстоятельств.
Воспользовавшись голодом и недовольством властью, отряд самозванца быстро увеличивался в разы за счет крестьян, холопов, недовольных бояр. В нем видели некого спасителя от бед, свалившихся на Россию.
Оказавшись помазанным на престол, Лжедмитрий I не спешил выполнять свои обязательства, которые давал, ища поддержки у разных слоев населения и Запада. Крестьянам он так и не вернул Юрьев день, зато заигрывал со знатью, увеличив сыск беглых с 5 до 6 лет. Вводить католицизм на Руси Лжедмитрий тоже не спешил.
Обещание, данное папе Римскому изначально, никак не могло быть выполнено. Зато самозванец богато одаривал поляков. Вскоре казна опустела, Лжедмитрий I стал вводить новые налоги и поборы, чтобы залатать дыры в казне. Это вызвало большое недовольство народа, которое усилилось, после женитьбы Лжедмитрия I на Марине Мнишек.
17 мая 1606 года в Москве вспыхнуло восстание. Во главе народного гнева стояли бояре Шуйские. Лжедмитрий I был убит, а Марина Мнишек чудом спаслась…
Лжедмитрий I на самом деле, был бывшим холопом бояр Романовых. Настоящее его имя Григорий Отрепьев.