По неутешительным итогам Крымской войны русское командование спешно занялось оснащением войск нарезным стрелковым оружием. Уже в 1856 году была разработана 6-линейная дульнозарядная винтовка. В основу её конструкции было положено русское 7-линейное ударное капсюльное ружьё, у которого гладкий 7-линейный ствол заменялся нарезным 6-линейным. Для большего удобства заряжания ствол был укорочен на 15 см; вес ружья без штыка - 4,4 кг, со штыком - 4,8 кг; вес заряда, несмотря на уменьшение веса пули, удалось оставить прежним. Новый заряд составлял 1,12 золотника против прежнего 1,1-золотникового. Масса пули упала с прежних 49,05 до 35,19 г. Начальная скорость с прежних 450 м/с из-за большого трения пули о нарезы упала до 348,6 м/с. Однако при этом дальность стрельбы с прежних 213 метров увеличилась до 853.
Русское ударное капсюльное ружьё образца 1845 года
Русская 6-линейная дульнозарядная винтовка образца 1856 года: Калибр – 15,24 мм. Длина 1340 мм. Длина ствола 939 мм. Масса без штыка 4,4 кг. Масса порохового заряда – 4,78 г. Масса пули – 35,19 г. Начальная скорость пули – 348,6 м/с.
Однако едва эту винтовку приняли на вооружение, как у наших врагов, а нашими врагами тогда были все страны, кроме нейтральной Швейцарии и далёкой Америки, появились казнозарядные винтовки. Казнозарядность давала противнику преимущество в скорострельности. Кроме того, было необходимо иметь в виду, что для заряжания оружия с дула надо было подниматься во весь рост; подготовлять оружие к выстрелу сидя и лежа было невозможно. После введения в войска более дальнобойного и более меткого оружия надо было принять все меры для устранения этого недостатка в целях лучшего укрытия живой силы. Поэтому, помимо стремления к увеличению скорострельности, необходимость такого предохранения стрелка во время заряжания и была основной причиной перехода к заряжанию с казны, при котором все приемы по перезаряжанию оружия можно было производить в укрытии.
В виду всего этого в России особое внимание на игольчатое оружие. Испытаниям были «подвергнуты системы Дрейзе и Карле. Этой последней было отдано безусловное предпочтение, так как в ней уже были устранены основные недочеты винтовки Дрейзе. В конструкции затвора имелся кожаный обтюратор, игла была короткая, пуля велась по нарезам своим корпусом, а не отдельным поддоном.
Ввиду крайней спешности опыты ограничились сравнительно небольшим числом выстрелов.
В 1867 г. был утвержден образец винтовки и патрона для скорейшей переделки 6-линейных заряжающихся с дула винтовок в казнозарядные по системе Карле.
Игольчатая винтовка Карле-Зонса, 1867 г. Калибр – 15,24 мм. Вес без штыка – 4,5 кг, Длина без штыка –134 см. Длина ствола – 765,5 мм. Масса порохового заряда – 5,02 г. Масса пули – 34,64 г. Начальная скорость пули – 305 м/с.
|
Открытый затвор винтовки Крнка
Закрытый затвор винтовки Крнка |
Ствол винтовки Крнка был таким же, как у 6-линейной винтовки, заряжаемой с дула. Однако, в отличие от того ствола, в казённой части ствола винтовки Крнка был рассверлен патронник для вкладывания металлического патрона.
На казенную часть ствола навинчивалась коробка, прикрепленная также и к ложе посредством хвостового винта. Коробка винтовки Крнка имела несколько наклонный полуцилиндрический желоб Для вкладывания патронов в патронник ствола; слева в левой части коробки имелись ушки, через которые проходил шарнирный болт, служивший осью вращения откидног
Скорострельность Карле достигала семи выстрелов в минуту, но при поступлении первых партий винтовок в войска обнаружились серьёзные недостатки системы, заключавшиеся в неправильном полете пуль и плохой меткости. Исследования этого вопроса выяснили, что причина заключалась в недостатках не самой винтовки, а патрона. Так как после выстрела несгоревшая часть бумажной гильзы оставалась в канале, то пули следующих патронов при движении их при выстреле по каналу ствола имели перед собой этот остаток; пуля летела вместе с остатком бумажной части патрона, вследствие чего полет ее был неправильным, ухудшая и меткость винтовки.
Надо было изменить устройство патрона и добиться того, чтобы остаток гильзы свободно вылетал из канала ствола, не следуя за пулей.
В 1868 году на вооружение стала поступать винтовка Бердана №1. Но поступала она первоначально на вооружение лишь стрелковых полков. Пехотные же полки, коих было большинство, оставались пока с винтовкой 1856 года — быстро заменить огромное количество винтовок не было возможности.
В конце 1868 г. лейтенант Баранов предложил несколько измененную им систему Альбини, принятую на вооружение бельгийской армии. Опыты дали благоприятные результаты. Немедленно было решено переделать 10 тысяч винтовок по этой системе. Почти одновременно в январе 1869 г. для переделки 6-линейной винтовки была предложена другая система, также с откидным затвором, а именно венского оружейного мастера по фамилии Крнка. Спешно была образована особая комиссия для испытания обеих систем с целью выбора наилучшей. Испытания выяснили некоторые преимущества системы Крнка, которая к тому же оказалась проще в изготовлении, а потому и дешевле. Образец системы Крнка был утвержден для переделки 6-линейных заряжающихся с дула винтовок.
Сильвестр Крнка (1825-1903)
На родине в Чехии Крнка в основном известен как изобретатель педального трамвая, все двадцать пассажиров которого крутили педали. Трамвай Крнки был представлен в 1895 году на славянской этнографической выставке в Праге и вызвал в прессе большой фурор, но до практической реализации проекта дело так и не дошло.
Исследования этого вопроса выяснили, что причина заключалась в недостатках не самой винтовки, а патрона. Так как после выстрела несгоревшая часть бумажной гильзы оставалась в канале, то пули следующих патронов лри движении их при выстреле по каналу ствола имели перед собой этот остаток; пуля летела вместе с остатком бумажкой части патрона, вследствие чего полет ее был неправильным», снижая и меткость винтовки.
Надо было изменить устройство патрона и добиться того, чтобы остаток гильзы свободно вылетал из канала ствола, не следуя за пулей.
Все эти изыскаиия повели во время установки производства винтовки к необходимости введения изменений как в винтовке, так главным образом и в патроне.
Рис. 75. Положение частей винтовки Карле перед выстрелом
Наспех введенные изменения, однако, не могли полностью исправить дело. От войск продолжали поступать жалобы на вновь выдаваемое им оружие. Войска указывали на частые недолеты пуль, прорывы газов в затвор, поломки иглы. Все эти недостатки в связи с медленностью переделки заставили отказаться от системы Карле. Всего было изготовлено 200 000 таких винтовок.
Винтовка Карле. Основные данные следующие: калибр - 6 л!ин. (15,24 мм), вес со штыком - 4,9 кг, вес без штыка - 4,5 кг, длина со штыком-184 см, начальная скорость пули - 305 м\сек.
Ствол - такой же, как и у 6-линейной заряжающейся с дула винтовки; при переделке в нем разделывался лишь патронник для помещения вкладываемого с казны бумажного патрона. Ствол ввинчивался в ствольную коробку аб (рис. 75 и 76), снизу к ней прикреплялась спусковая пружина в с загнутым вверх концом, служившим боевым взводом г.
Для закрывания при выстреле казны ствола служил затвор дд (рис. 77), представлявший цилиндрическую трубку с двумя стойками ясж на заднем конце и двумя боевыми выступами ее; между стойками помещалась рукоять з (рис. 78), вращавшаяся на оси и, проходящей через стойки; в своем поднятом (рис. 77) и опущен-
ном (рис. 75) положении рукоять закреплялась помощью особых пластинчатых пружин; боевые1 выступы ее "предназначались для соединения затвора со ствольной коробкой; при повороте затвора они входили в соответствующую выемку в ствольной коробке,
Рис. 76. Положение частей винтовки Карле после выстрела
удерживая затвор при выстреле, подобно тому как это выполняется выступами боевой личинки в современной 7,62-лш винтовке; в передней части затвора помещалась подвижная головка к, под которой было несколько кожаных кружков; они имели целью устранение прорыва пороховых газов при выстреле, подобном тому, как это было сделано в вямтовке Шасспо (см. рис. 76).
Рис. 77. Затвор винтовки Карле
Рис. 78. Рукоять затвора винтовки Карле
Для разбивания капсюля патрона в затворной трубке вмещался ударник с боевой пружиной и муфтой с иглой (см. рис. 75).
Для производства выстрела стрелок надавливал на спусковой крючок: ударник соскакивал со взвода г спусковой пружины и (под действием сжатой боевой пружины устремлялся вперед, вследствие чего игла его разбивала капсюль патрона.
Патрон к винтовке Карле (рис. 79) состоял из бумажной гильзы, пули системы Минье, заряда пороха и поддона, изготовлявшегося из нескольких кружков картона; в поддон вставлялся капсюль; при выстреле передняя часть гильзы обрывалась у перевязи под пулей и уносилась ею из ствола; остальная же часть гильзы с под-доном оставалась в каморе патронника. Остаток этого продвигался вперед при вкладывании следующего патрона, а при выстреле выбрасывался из канала ствола впереди пули.
Патрон по сравнению с прежними бумажными патронами для кремневых и ударных ружей был довольно сложен - войска могли лишь собирать у себя отдельные высылаемые им части патрона: капсюли, поддоны, порох, железные чашечки для пуль Мимье, которые требовали более точной заводской, а не ручной фабрикации в войсках.
Недостатки этого унитарного бумажного патрона, помимо сложности его устройства, заключались в том, что поддон вместе с кожаным обтюратором в затворе винтовки не всегда предохранял от прорыва газов; оставшаяся же после выстрела часть гильзы, кроме того, загрязняла ствол. Все эти недостатки и заставили обратиться к введению патронов с металлической гильзой.
Развитие стрелкового оружия несколько веков шло вполне черепашьими темпами, долгое время ограничиваясь усовершенствованием замка и изменениями в дизайне. Однако научно-техническая революция в XIX веке превратила этот неторопливый процесс в стремительный каскад следующих одно за другим изобретений. У России с её отстающей промышленностью не сразу получилось поспевать за лидерами, что ярко продемонстрировала Крымская война. Но к концу века наметившееся технологическое отставание было преодолено.
Развитие стрелкового оружия: от эволюции к революции
На протяжении почти четырёх столетий ручное огнестрельное оружие практически не менялось. Оно представляло собой металлическую трубку-ствол, заделанную с одного конца (глухой конец назывался «казённой частью») и прикреплённую к деревянной ложе. В трубку засыпался заряд пороха, помещалась пуля в форме шара, а чтобы всё это не вывалилось из ствола, сверху при помощи стержня-шомпола забивалась тряпичная или бумажная пробка (пыж).
При выстреле поджигалось небольшое количество пороха - так называемая «затравка», которая была расположена на специальной полке сбоку от ствола. Далее через небольшое отверстие в стенке ствола, именуемое затравочным, огонь передавался основному пороховому заряду. Затравка поджигалась при помощи особого механизма - замка. Собственно, развитием замков прогресс огнестрельного орудия поначалу и ограничивался – от примитивного фитильного, в котором простейший рычаг подносил кончик тлеющего фитиля к затравке, до кремневого, который в своей поздней ипостаси обеспечивал надёжное и практически гарантированное воспламенение заряда, долго мог храниться взведённым и действовал практически в любую погоду, кроме совсем уж проливного дождя.
Именно после изобретения так называемого «батарейного» типа кремневого замка (это произошло во Франции в 1610 году) конструкция стрелкового оружия на долгие два века «законсервировалась». Становились прочнее и долговечнее материалы, из которых изготавливалось оружие, отрабатывалась технология производства, но между мушкетом, с которым д`Артаньян ходил в атаку под Ла-Рошелью, и ружьём французского солдата, влачащего стопы к Березине, разница по большей части чисто внешняя, да и та была невелика.
Изменения в устоявшуюся конструкцию внёс лишь бурный XIX век с его резким скачком научного и технического развития. Почти одновременно (по историческим меркам) случились две вещи, оказавшие самое непосредственное влияние на облик стрелкового оружия. Во-первых, была открыта «гремучая ртуть» – вещество, взрывающееся при ударе. Для использования в качестве метательного заряда оно оказалось слишком сильным и капризным, зато с успехом смогло заменить затравку. Для этого её помещали в небольшой колпачок, называемый пистоном или капсюлем. Теперь воспламенение пороха в стволе происходило надёжно, совершенно не зависело от погоды и, самое главное, было мгновенным – не было характерной для кремневых замков паузы примерно в полсекунды, пока затравка вспыхивала от искр, выбитых из кремня, и огонь шёл по затравочному отверстию. Это, а также отсутствие вспышки сгорающей затравки, происходящей прямо перед лицом стрелка, позволило значительно повысить точность стрельбы, особенно по движущейся мишени.
Вторым фактором, мощно повлиявшим на эволюцию стрелкового оружия, стало развитие металлургии, достаточное для массового и относительно дешёвого производства нарезных стволов. Идея улучшения стабильности траектории пули за счёт её вращения не была новой. Ещё в XVI веке (а по некоторым данным - даже в конце XV-го) появились образцы ручного огнестрельного оружия, у которых канал ствола имел винтовые нарезы, закручивающие пулю при выстреле. Пуля, вращающаяся вокруг продольной оси, летела точнее и гораздо дальше, чем обычная. Кроме того, ей можно было придавать удлинённую форму, более обтекаемую, чем сфера - это ещё больше увеличивало дальность выстрела. Основной проблемой было то, что если в ружье с гладким стволом пулю при заряжании достаточно было закатить в ствол, то в нарезном её приходилось вгонять при помощи шомпола, проворачивая в нарезах, что отнимало много сил и времени.
Пока нарезное оружие оставалось дорогостоящей игрушкой знатных охотников, это не являлось большой помехой: тщательно заряди ружьё, неторопливо прицелься, выстрели, полюбуйся результатом, неторопливо перезаряди… Но в бою всё совсем иначе, и цена секунды несопоставимо более высока. А уж когда зашла речь об использовании нарезов в массовом армейском вооружении, вопрос о повышении скорострельности и вовсе встал ребром. Для преодоления проблемы было разработано множество конструкций. Наиболее жизнеспособными из них оказались основанные на расширении пули – в них пуля имела диаметр меньший, чем обычно, и опускалась в ствол свободно, не входя в нарезы, а далее происходило её расширение, благодаря которому она увеличивала диаметр и входила в нарезы. В некоторых системах пулю расширяли при заряжании ударами шомпола, в некоторых она расширялась уже при выстреле, под действием давящих на неё пороховых газов.
Однако все эти конструкции были, по большому счёту, лишь полумерами. Для полного преодоления проблемы требовался переход на принципиально иную систему заряжания – с казённой части, а не с дула. Этот принцип также не был чем-то абсолютно новым – практически одновременно с первыми образцами огнестрельного оружия возникла и мысль о заряжании с казны. Её пытались реализовать на практике, но технологии и материалы были слишком примитивны для полноценной реализации идеи. Лишь в XIX веке удалось достичь достаточной прочности металла и точности его обработки для создания надёжных и массовых казнозарядных образцов. Они заряжались уже не раздельно (отдельно порох, отдельно пуля и сверху пыж), а унитарным патроном – то есть, объединявшим в себе и метательный заряд, и то, что он метал, и капсюль для воспламенения заряда. Поначалу такие патроны были бумажными, позднее появились патроны с металлической гильзой, конструкция которых существенно не изменилась и до наших дней.
Это долгое вступление служит единственной цели – как можно более наглядно показать всю сложность ситуации, в которой оказались в первой половине XIX века ведущие державы. Ружьё - основное вооружение пехотинца и кавалериста - которое до этого на протяжении нескольких поколений совершенно не менялось, вдруг понеслось развиваться вскачь безумным галопом, и те, кто не хотел оказаться в положении догоняющего, должны были с не меньшей скоростью разрабатывать, принимать на вооружение и пускать в производство совершенно новые конструкции.
Гонка за лидерами
Особенно тяжело пришлось в этот период Российской империи. Неразвитое производство делало катастрофически трудным внедрение любых кардинальных новшеств. Гениальные конструкторы, в которых страна никогда не испытывала недостатка, могли предлагать гениальные решения, но всё буксовало на стадии реализации из-за того, что на их осуществление не было ни технологий, ни мощностей. Например, сравнительно долго, если сравнивать с европейскими государствами, происходил переход от кремневого замка к капсюльному. В публичных официальных документах говорилось о том, что, мол, солдат своими грубыми пальцами не сможет прилаживать капсюль на место, будет его терять и вообще ему будет неудобно, поэтому пускай воюет со старым добрым кремнем. Реальная же причина задержки состояла в том, что для выпуска гремучей ртути в потребном количестве в России попросту не было химического производства соответствующего уровня, и его пришлось спешно развивать с нуля.
Британские солдаты во время Крымской войны - фотография Роджера Фэнтона
Крымская война 1853–56 г.г. наглядно продемонстрировала российским военным, что уходящий поезд прогресса надо спешно нагонять. Если на капсюльное воспламенение к моменту её начала русская армия всё-таки успела перейти, то с нарезным оружием дело обстояло гораздо хуже – лишь у немногих отборных стрелков были штуцеры (нарезные карабины), основная масса солдат была вооружена гладкоствольными ружьями. Соответственно, британские и французские солдаты, вооружённые почти поголовно нарезными ружьями, имели возможность прицельно вести огонь с расстояний, на которых у русских не было ни единого шанса попасть в ответ. Прицельная дальность британских ружей «Энфилд», например, превосходила прицельную дальность русского ружья образца 1854 года в четыре раза и была даже больше, чем у русских пушек!
Военные не стали долго ждать и заказали нарезное ружьё с расширяющейся пулей. Так как удлинённая пуля весила больше, чем круглая того же калибра, а для проталкивания её по нарезам требовался больший заряд пороха, чем у гладкоствольного аналога, отдача существенно выросла, и стало ясно, что требуется уменьшить калибр оружия. Вместо бывших до этого стандартом 7 линий (17,78 мм) решили сделать стандартным калибр в 4 линии (10,16 мм). Однако быстро выяснилось, что для производства столь тонких стволов, да ещё и нарезных, нет инструментов соответствующей точности. После ряда обсуждений остановились на калибре в 6 линий (15,24 мм). Офицерской комиссией Артиллерийского комитета была разработана конструкция нового оружия, и в 1856 году на вооружение поступила «6-линейная нарезная винтовка». Именно в этот момент термин «винтовка» в официальных документах прозвучал впервые. Его сочли понятным и просто объясняющим солдату принцип устройства нового оружия, и он действительно мгновенно прижился.
Рядовой Софийского пехотного полка и писарь Дивизионных штабов. У рядового - винтовка образца 1856 г.
army-news.ru
При производстве винтовок образца 1856 года пытались перейти от ручного изготовления деталей к машинному, а также к применению в стволе стали вместо железа, но ни то, ни другое до конца не удалось. Станки для металлообработки приходилось закупать иностранные, и стоили они очень дорого, а стали Россия тогда попросту слишком мало производила, и на винтовки для всей армии её не хватало.
Винтовка 1856 года получилась крайне удачной и заметно превосходила зарубежные аналоги, в том числе и британские, считавшиеся наиболее передовыми. Злая ирония судьбы оказалась в том, что пока её разрабатывали и запускали в производство, прогресс совершил ещё один скачок – на вооружение иностранных государств стали массово поступать казнозарядные винтовки. Военный министр Дмитрий Алексеевич Милютин с горечью говорил:
«…техника шла вперёд такими быстрыми шагами, что прежде чем предложенные заказы были испытаны, появлялись уже новые требования и делались новые заказы».
И началось то, что тот же Милютин назвал «нашей несчастной ружейной драмой» . С 1859 до 1866 года специально организованная комиссия испытала более полутора сотен систем оружия – около 130 иностранных и более 20 отечественных. В итоге остановились на конструкции английского оружейника Уильяма Терри, доработанной мастером Тульского оружейного завода Иваном Норманом. Она была принята на вооружение в 1866 году под названием «скорострельная капсюльная винтовка Терри-Нормана».
Винтовка представляла собой переделку винтовки образца 1856 года – казённая часть ствола обрезалась, а на её место устанавливался продольно-скользящий затвор. Открыв затвор, стрелок вкладывал в него бумажный патрон и закрывал затвор, после чего взводил курок и устанавливал капсюль. При выстреле капсюль поджигал бумажную оболочку патрона, и от неё воспламенялся порох. Простая остроумная система позволяла вместо производства совершенно нового оружия пустить в ход огромные запасы старых винтовок, так что, казалось, проблема решена. Но это было только началом ружейной драмы. Поезд прогресса вновь ускорил ход, и внезапно оказалось, что воспламенение при помощи отдельного капсюля уже успело устареть. На вооружение геополитических конкурентов уже поступали «игольчатые винтовки» – у них капсюль находился в самом патроне, позади пули, и разбивала его длинная игла, протыкающая патрон. Винтовка Терри-Нормана не простояла на вооружении и года, после чего была снята с формулировкой «устаревшая».
Ей на смену пришла система Иоганнеса Фридриха Кристиана Карле - немца, проживавшего в Англии. Она тоже представляла собой комплект для переделки старой винтовки образца 1856 года и была весьма совершенной, превосходя аналогичные конструкции. Винтовка Карле была принята на вооружение в 1867 году. На большом числе заводов, как государственных, так и частных, было развёрнуто её производство. Несколько сотен винтовок, изготовленных первыми, прошли войсковые испытания в Туркестане и заслужили положительные отзывы, но… Да-да, всё верно – прогресс снова успел уйти вперёд. Бумажные патроны были более не в чести, им на смену пришли металлические. Металлический патрон был водонепроницаем, его невозможно было случайно сломать, заряжая оружие второпях, и он не засорял ствол остатками несгоревшей бумаги. Производство винтовки Карле приостановили – снимать её с вооружения и изымать из войск не стали, но новых не делали.
Первым российским оружием под металлический патрон стала винтовка конструкции американца Хайрама Бердана. Её приняли на вооружение в 1868 году, но большого распространения она не получила. Примерно тогда же появилась винтовка конструкции итальянца Аугусто Альбини, доработанная морским офицером Николаем Барановым. Её рассматривали в качестве кандидатуры для принятия на вооружение, когда появилась винтовка Сильвестра Крнка, австрийского подданного чешского происхождения. Винтовка Альбини-Баранова была проще, винтовка Крнка – дешевле.
В результате сравнительных испытаний выбрана была последняя (по мнению ряда исследователей, комиссия была необъективна и намеренно «топила» систему Баранова, но подтверждений этому нет). В производство пошли обе – в 1869 году винтовка Крнка стала основным вооружением армии (получив у солдат ожидаемое прозвище «крынка»), а винтовку Альбини-Баранова приняли на флоте (выпущено её было немного – около 10 000 экземпляров).
Винтовка Крнка образца 1869 года
Казалось бы, цель достигнута – на вооружение приняты винтовки совершенной конструкции, и можно спокойно выдохнуть. Но, как и в предыдущие разы, всё было ещё отнюдь не кончено. Дело в том, что металлический патрон был, по понятным причинам, заметно тяжелее бумажного. Соответственно, уменьшился носимый солдатом боекомплект, возникли сложности со снабжением и прочие в этом же роде. Выход был найден – снова уменьшить калибр винтовки. К счастью, за прошедшую дюжину лет технологии в России усовершенствовались достаточно для массового производства малокалиберных стволов, поэтому в качестве стандартного калибра были приняты те самые 4 линии, не получившие одобрения в 1856-м.
Винтовку под новый калибр предложил уже знакомый нам Хайрам Бердан. В отличие от предыдущей модели, она имела не откидной, а продольно-скользящий затвор и ряд других улучшений. Её приняли на вооружение в 1870 году под названием «скорострельная малокалиберная винтовка Бердана №2» (а предыдущая модель, соответственно, стала отныне называться винтовкой Бердана №1). Именно этот во всех отношениях удачный образец и завершил, наконец, «несчастную ружейную драму» русской армии, став её основным оружием на долгие два десятка лет. Сменила её только легендарная «трёхлинейка» Мосина, принятая на вооружение в 1891 году. Но даже после её появления винтовка Бердана продолжала оставаться на вооружении до начала XX века. Она заслужила прозвище «берданка», которое слышал, наверное, даже тот, кто ни в коей мере не интересуется историей оружия. Выпущено берданок было огромное количество, и в охотничьем варианте они встречаются до сих пор.
Русская игольчатая винтовка «системы Карле»
Игольчатое оружие в России – один из этапов знаменитой «ружейной драмы» 1860-х гг., одна из попыток создать современное оружие в кратчайшие сроки. Путь от дульнозарядной капсюльной винтовки к системам под металлический унитарный патрон центрального боя Российская Империя преодолела стремительно, но на этом пути ей прилось испытать множество различных оружейных систем и часть из них даже принять на вооружение. Одной из важнейших вех на этом пути было принятие игольчатой винтовки, известной в отечественной и зарубежной литературе как «система Карле».
Игольчатое оружие было известно в России гораздо ранее описываемых событий 1860-х. Более того, в небольших количествах оно произодилось частными мастерами, какбы сейчас сказали, для гражданского оборота. И когда наступила необходимость срочно менять стремительно устаревавшую дульнозарядную винтовку на что-то более современное, такое оружие не осталось в стороне. Вместе с рядом двухпульныхи казнозарядных капсюльных систем было испытано и множество «игольчатых разновидностей», как иностранных, так и отечественных изобретателей.
По-настоящему серьёзные испытания игольчатых ружей начались в 1865 г. Это была знаменитая «система Дрейзе». В Берлине было приобретено 50 таких ружей обр. 1862 г., которые передали на испытания в гвардию. Результаты испытаний показали скорострельность немецких ружей, в 2-3,5 раза превышающую отечественные дульнозарядные винтовки, остальные характеристики были признаны посредственными.
Оружейная комиссия Артиллерийского комитета посчитала нецелесообразным вводить в России ружья прусского образца, но при проектировании нового оружия рекомендовала обратить особое внимание на эту систему.
Далее был испытан ещё один классический образец игольчатых систем – французская «Шаспо». Её скорострельность превышала «дульнозарядную» в 2,5 раза, а эксплуатационные и боевые характеристики были признаны удовлетворяющими «требованиям военного оружия», но… французский патрон из тонкой папиросной бумаги был признан ломким и негодным для армии. Патроны из более толстой бумаги приводили «француженку» в нерабочее состояние. Порой из-за несгоревших остатков гильз было невозможно дослать следующий патрон.
Таким образом, две самые именитые игольчатые системы были признаны непригодными для вооружения Русской армии. И летом 1866 г.был выдан заказ российским оружейным заводам на изготовление 115 тыс. скорострельных капсюльных винтовок системы Терри-Нормана. Это были капсюльные казнозарядные винтовки под обыкновенный бумажный патрон, в котором не было капсюля. Капсюль, как и в дульнозарядных системах, надевался на затравочный стержень. Но у игольчатых систем появился один неожиданный союзник. Им стала летня явойна 1866 г. между Пруссией и Австрией, окончившаяся сокрушительной победой Пруссии, которая овеяла прусские игольчатые винтовки славой непобедимого оружия, сопротивление которому бесполезно.
В августе 1866 г. два жителя города Гамбург, англичанин И. Карле и Э. Зонс, предложили русскому правительству усовершенствованное игольчатое ружьё. Предложенная система была очень удобна для переделки российских 6-линейных винтовок.
В то время за границей находился капитан гвардейской артиллерии Н. И. Чагин, ему было поручено в срочном порядке осмотреть предлагаемую систему. Капитан осмотрел ружьё и признал его достойным самого пристального внимания. Карле и Зонсу была выдана русская дульнозарядная винтовка с требованием произвести её переделку в игольчатую по их системе. Выполнив эти работы, изобретатели прибывают в Петербург и… их винтовка признаётся не вполне удовлетворительной. Проведённые испытания подтверждают непригодность винтовки как военного оружия.
Вариант игольчатой винтовки, предложенный И. Карле и Э.Зонсом
Карле и Зонс покидают Россию, а уже полковнику Чагину поручают доработать их винтовку до реального соответствия требованиям к оружию, которым возможно вооружить армию и которое должно получаться путём переделки бывших в употреблении дульнозарядных 6-линейных винтовок. Чагин начинает работы на частном механическом заводе А. Брауна, впоследствии продолжаемые на заводах Петербурга и Тулы. В изначальной системе переделке подверглось практически всё: было усовершенствовано техническое решение важнейших узлов, изменены размеры деталей винтовки, а также – видоизменён патрон.
В процессе проектирования новой винтовки возникли проблемы, связанные с тем, что стволы старых винтовок, представленные для переделки, были изношены, их калибр мог превышать нормальное значение (6 линий) на 0,1-0,2 линии. Получить универсальную систему, которая даст хорошие результаты при использовании стволов с разными калибрами, не удалось. Было принято решение считать нормальным калибром 6,1-линии и вести разработки ориентируясь на него.
Следующей проблемой стало смещение патрона вперёд в заряженной винтовке. Во избежание этого была принято решение изготавливать коническую камору вместо цилиндрической. Под неё был скорректирован и патрон. Впоследствии при начале валового производства выявились все недостатки таких камор, связанные с трудоёмкостью их изготовления.
После устранения, на первый взгляд, всех недочётов 28 марта 1867 г. винтовка удостаивается Высочайшего утверждения и Тульскому заводу поручают изготовить образцовые экземпляры. Необходимость адаптации винтовки для заводского производства вынудила Чагина продолжить работу. Фактически он внёс в винтовку ещё целый комплекс изменений, связанных с удобством её машинного производства.
Вновь были начаты эксперименты по использованию цилиндрической каморы. Был спроектирован новый патрон, который изготавливался следующим образом: в гильзу, свёрнутую в два слоя патронной бумаги, вставлялся картонный кружок с залепленным салом отверстием по центру. На него помещался суконный кружок, и затем – поддон с капсюлем из картузной бумаги. Гильза наполнялась порохом, на него клался картонный пыж диаметром в 6,3 линии, а излишки бумаги заклеивались поверх кольца. Получившаяся пороховая гильза вставлялась в наружную и на неё устанавливалась пуля, обёрнутая в писчую бумагу. Края наружной гильзы загибались и затягивались стеклядью (особая нить).
Испытания уже переработанного комплекса «винтовка-патрон» выявили очередную проблему: новый патрон давал хорошую кучность для винтовок с расстрелянными стволами (6,1 и 6,2 линии), но номинальный 6-линейный ствол показывал отвратительные результаты. Это было связано с тем, что бумага, покрывавшая пулю, летела вместе с ней. Было решено фришевать стволы номинального диаметра. Чагин нашёл более изящный выход из сложившейся ситуации, путём образования искусственного расстрела дульной части (шарошкой делали цилиндрический уступ длиной 10 линий и диаметром 6,5 линий). В этом месте пороховые газы обгоняли пулю и срывали остатки бумаги. После этих мероприятий и номинальные, и изношенные стволы стали давать удовлетворительные результаты.
Варианты испытывавшихся патронов к русской скорострельной игольчатой винтовке
20 сентября 1867 г. уже серьёзно модернизированная винтовка вновь высочайше утверждается. Работы над ней продолжались вплоть до ноября месяца, и в итоге никаких серьёзных замечаний высказано не было. Новая русская игольчатая винтовка обеспечивала практическую скорострельность 13 выстр./мин (прусская игольчатая винтовка максимально выдавала 6, французская – 5).
Что собой представляла эта винтовка? Ствол с разделанным патронником от дульнозарядной винтовки, ствольная коробка в виде цилиндрической трубки с хвостовиком и установленной снизу на неё спусковой пружиной. Затвор также имеет форму цилиндрической трубки с рукоятью. На нем располагаются два боевых выступа, которые при его движении ходят в ответных пазах ствольной коробки, а при закрывании затвора – входят в наклонный кольцевой паз и удерживают затвор при выстреле.
В переднюю часть затвора ввинчивается конус, внутри которого расположена подвижная головка со стержнем, имеющим канал для прохода иглы ударника. Под головкой помещается несколько кожаных кружков, которые, сжимаясь при выстреле, служат обтюратором. В цилиндрическом канале стебля затвора помещён ударник, полый внутри, в его хвост входит боевая пружина с пуговкой, соприкасающейся с концом рукояти, в переднюю часть ударника ввинчивается передняя пуговка боевой пружины и игла ударника.
На средней части трубки ударника расположен круговой поясок, служащий шепталом для бородки спусковой пружины. Важную роль играет подъёмная рукоять затвора. Она служит для управления затвором при выдвигании его из коробки и для сжимания боевой спиральной пружины.
Русская скорострельная игольчатая винтовка обр. 1867 г. (конечный вариант Н. И. Чагина)
В Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи хранятся образцы с разной конструкцией прицельных приспособлений
Несмотря на окончание работ над винтовкой, с патронами эксперименты продолжились. Одной из основных задач было решение старой проблемы по поиску оптимального патрона, который бы качественно работал в диапазоне калибров 6-6,2 линии и не требовал изменений в новых 6-линейных стволах. Попутно решались задачи повышения надёжности, к примеру, актуальным был вопрос, связанный с салом в патронном кружке, защищающем капсюль. Было определено, что его польза менее важна, чем потенциальная возможность осечек из-за него.
Итак, винтовка принята на вооружение. Возникает вопрос: а почему эта винтовка сейчас называется «системой Карле»? Почему забыли про Зонса – понятно, он при Карле исполнял административные роли и непосредственно в разработке системы участия не принимал. Но куда было бы более справедливо назвать винтовку «системой Чагина».
На деле всё урегулировал циркуляр ГАУ от 13 октября 1867 г. №45, где говорится, что официальное наименование оружия – «скорострельная игольчатая винтовка» и оговаривается, что это уже не система Карле, а отдельная система, имеющая значительные отличия от первоначальной. То есть официально никаких имён в наименовании винтовки просто нет.
Наступил следующий этап – массовое производство нового образца. Изготовление винтовок поручается государственным оружейным заводам и частным предприятиям: Нобелю и Шуфу в Петербурге, Шмальцеру в Либаве и представителю тульских оружейников Виноградову в Киеве.
Самая сложная доля выпала на тульских оружейников: их вынудили исполнять контракт не в Туле, а в достаточно удалённом от неё Киеве. И связано это было с давлением арендатора Тульского оружейного завода Стандершельда, который всячески старался избавиться от конкурентов, которые предлагали более дешёвый передел винтовок. Из-за возникших препятствий Виноградов передаёт контракт американцу из Вены Больману, который срывает условия поставки и отдаёт контракт гамбургскому купцу Менке. Дальнейшие перипетии вносили коррекцию в число предполагаемых производителей.
Фактическая переделка винтовок началась только в 1868 г., на 1 января 1869 г. в докладе по Военному министерству присутствовали данные, отражённые в таблице.
Качество выпускаемой продукции было очень невысоким. К примеру, винтовки от Нобеля вообще не удовлетворяли требованиям приёмки: лишь одна из шести таких винтовок удовлетворяла требованиям по меткости. Причём основная проблема была не в невозможности сделать качественно, а в извлечении максимума прибыли из проходящего передела. Фактически производство игольчатых винтовок затягивалось на более длительные сроки.
Невыполнение государственными заводами (отданными на тот период в аренду) своих обязательств привело к созданию специальной комиссии в конце 1868 г., которая выявила недостатки, связанные с самим принципом аренды заводов.
К этим проблемам добавилась и ещё одна – наследник престола Великий князь Александр Александрович. Он попал под влияние фабриканта (и, по сути – авантюриста) Путилова, который продвигал систему своего друга – флотского лейтенанта Баранова. Причём организация производства системы Баранова планировалась ими на предприятии Путилова, который требовал передачи ему в передел всех старых дульнозарядных винтовок. Вся эта эпопея длилась достаточно долго, производство игольчатых винтовок тормозилось, но не останавливалось.
Отчасти эти события сыграли во благо, Путилов произвёл чуть менее 10 000 винтовок системы Баранова, далёкой от идеала, но уже сконструированной под металлический унитарный патрон центрального боя. В это время полковник гвардии барон Ганн привозит из Вены ружьё системы Крнка, которое оказалось очень удачным. И в феврале 1869 г. создаётся комиссия по решению вопросов о введении металлического патрона и выборе новой системы для переделки 6-линейных винтовок. 15 марта 1869 г. создаются две комиссии, которые начинают заниматься вопросами уже производства винтовок по системе Крнка.
А какова судьба русской игольчатой винтовки? Сделано их было не так уж мало. По сути, это самый удачный и совершенный образец армейского игольчатого оружия. На 1 января 1877 г. игольчатых винтовок на вооружении числилось 150 868 шт., в запасе находилось ещё 51 096 шт. Ими были вооружены войска Кавказского, Туркестанского, Оренбургского, Западно-Сибирского и Восточно-Сибирского округов.
Сложно сказать, когда точно игольчатые винтовки были сняты с вооружения, но ещё в циркулярах 1880 г. содержаться инструкции по правилам их обслуживания.
В при оформлении материалы были использованы изображения образца, хранящегося в Военно-историческом музее артиллерии, инженерных войск и войск связи.
Патрона и воспламеняла ударный состав капсюля , находившийся на донце пули. Пуля легко входила в нарезы, а бумажная гильза сгорала вместе с пороховыми газами, а её остатки выбрасывались через ствол. Ружье предложено в 1827 году немецким оружейником И. Н. Дрейзе , после многочисленных безуспешных попыток стрельбы унитарным патроном из ружей, заряжавшихся с дула. Первый образец введён в прусской армии в 1840 году . Прусские военные высоко оценили качества нового оружия и держали его данные в секрете, обозначив в документах туманным «лёгкое капсюльное ружье 1841 г.»
Появление унитарных патронов с металлической гильзой в 1860 году привело к вытеснению игольчатых винтовок, с недостатками которых перестали мириться. А недостатки были серьёзные - игла, воспламеняющая капсюль, во время выстрела находилась в патроннике, что не способствовало её долговечности. Пруссаки считали нормальным иметь три иглы на боезапас в 60 патронов - так часто они выходили из строя. Обрывки бумажных гильз, не сгоревших полностью при выстреле, засоряли ствол, приводя к его повышенному износу. Поворотно-скользящий затвор (давший начало самой распространенной конструкции затвора) нередко сминал при досыле бумажную гильзу. Проблема обтюрации пороховых газов так и не была решена.
Винтовка Дрейзе
Патрон ружья Дрейзе состоял из бумажной гильзы с пороховым зарядом, папкового шпигеля с впрессованной сзади лепешкой ударного состава и углублением спереди и яйцевидной пули, которая вкладывалась в это углубление и удерживалась спереди обжатыми краями гильзы. Для воспламенения капсюля была устроена игла, проходящая через дно канала, по которой сначала ударял обыкновенный курок ружейного замка, а затем последний был заменен скользящим замком со спиральной пружиной. Так как перед заряжанием прежде всего нужно было взвести курок, то-есть оттянуть назад из канала конец иглы, иначе при заряжании был неизбежен выстрел, и так как всегда можно было ожидать, что стрелок в бою забудет сперва взвести иглу перед забиванием патрона с дула, то Дрейзе предложил обходиться без шомпола , сделав патрон с зазором, так, что он сам под действием веса легко доходил до дна канала при заряжании; но при этом получалась плохая меткость, возможность частичных осечек и нередкая потеря патрона из заряженного ружья. Таким образом, Дрейзе неизбежно пришёл к необходимости заряжания с казны. Им был выработан скользящий затвор; диаметр папкового шпигеля в патроне был немного больше диаметра ствола по полям; при спуске курка игла прокалывала дно гильзы, проходила через заряд и воспламеняла капсюль; при выстреле шпигель врезывался в нарезы и, плотно сжимая пулю, сообщал ей вращение.
Предложенное в Пруссии в 1836 году 4,8-линейное ружье Дрейзе, после тщательного испытания, было принято для пехоты под названием обр. 40 г., Применение унитарного бумажного патрона и скользящего затвора увеличило скорость стрельбы в 4-5 раз, но подражания в других армиях долго не вызывало, так как многие военные авторитеты скорострельность ружья признавали даже вредной и опасной с точки зрения напрасной траты патронов и трудности в бою удерживать управление огнём в руках командира; заряжание с казны и унитарный патрон признавались полезными только в виду удобства заряжания при стрельбе лежа, с коня, через бойницы, когда употребление шомпола было неудобно; все же внимание было обращено на вполне удовлетворительную обтюрацию . Поэтому во Франции, где Дрейзе начал свои работы прежде, чем обратиться к Пруссии, его ружье не было принято. В России, после испытания в 1850-х годах, ружья Дрейзе тоже были признаны неудобными. Только после Гражданской войны в США (1861-1865 годов) и особенно после австро-прусской войны 1866 года , особенно в битве при Кениггреце , когда пруссаки легко переиграли австрийцев, успех пруссаков всецело было приписан их ружью и игольчатое ружье обратило на себя внимание других государств.
Винтовка Шасспо
Во Франции в 1866 году была принята 4,3-линейная винтовка, затвор которой, разработанный лейтенантом Шасспо, был лучше, чем у Дрейзе в смысле обтюрации, благодаря каучуковым кружкам под шляпкой грибка, вставленного спереди в затвор, а также укорочению иглы, вследствие чего она реже ломалась; укорочение иглы достигнуто тем, что капсюль был помещен в папковом дне гильзы; пуля сжимательной системы врезалась сама в нарезы, так что в шпигеле для пули не было надобности. Взведение курка производилось не в два, как у Дрейзе, а в один прием при закрывании затвора. Благодаря хорошей обтюрации и более значительной начальной скорости пули (420 м/с вместо обычной тогда 300 м/с), меткость ружья Шасспо была больше.
Винтовка Карле
В 1868 году проживавший в Великобритании немец Карле получил патент на собственную систему игольчатого ружья, в общем очень сходную с системой Шасспо. Этой системой воспользовались в России для переделки 6-линейной винтовки в казнозарядную. В затворе Карле игла была ещё короче, а в обтюраторе каучуковые кружки заменены кожаными. Для своего патрона Карле принял бывшую и у заряжаемых с дула русских 6-линейных ружей пулю Минье с чашечкой в дне и поместил её больше, чем на половину, в бумажную гильзу с папковым поддоном, склеенным из трех кружков, причём в среднем, меньшего диаметра, впрессован был капсюль; а около этого кружка гильза снаружи обжата и обвязана шерстяной ниткой, способствовавшею лучшей обтюрации. Игле затвора нужно было при выстреле прокалывать только задний кружок. Переделанные несколько сотен штук винтовок успешно выдержали боевые испытания в Туркестане. Но в виду дороговизны переделки и трудности изготовления патронов, а также и общих недостатков бумажных патронов дальнейшая переделка ружей по системе Карле была приостановлена, и остальные винтовки были переделаны по системе Крнка для патрона с металлической гильзой, предложенной в 1868 году. Игольчатые винтовки в России почти тут же были заменены винтовкой Бердана № 1 в 1868 году (эпизод «несчастной ружейной драмы»).
Напишите отзыв о статье "Игольчатое ружьё"
Литература
- Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. - СПб. : т-во И. В. Сытина, 1911-1915.
- В погоне за мощью. Технология, вооруженные силы и общество с XI-XX веках/ Мак-Нил, Ульям - М.: Издательский дом "Территория будущего", 2008.- стр.287
Ссылки
- на YouTube
Отрывок, характеризующий Игольчатое ружьё
Они молча стояли друг против друга. Быстрые глаза старика прямо были устремлены в глаза сына. Что то дрогнуло в нижней части лица старого князя.– Простились… ступай! – вдруг сказал он. – Ступай! – закричал он сердитым и громким голосом, отворяя дверь кабинета.
– Что такое, что? – спрашивали княгиня и княжна, увидев князя Андрея и на минуту высунувшуюся фигуру кричавшего сердитым голосом старика в белом халате, без парика и в стариковских очках.
Князь Андрей вздохнул и ничего не ответил.
– Ну, – сказал он, обратившись к жене.
И это «ну» звучало холодною насмешкой, как будто он говорил: «теперь проделывайте вы ваши штуки».
– Andre, deja! [Андрей, уже!] – сказала маленькая княгиня, бледнея и со страхом глядя на мужа.
Он обнял ее. Она вскрикнула и без чувств упала на его плечо.
Он осторожно отвел плечо, на котором она лежала, заглянул в ее лицо и бережно посадил ее на кресло.
– Adieu, Marieie, [Прощай, Маша,] – сказал он тихо сестре, поцеловался с нею рука в руку и скорыми шагами вышел из комнаты.
Княгиня лежала в кресле, m lle Бурьен терла ей виски. Княжна Марья, поддерживая невестку, с заплаканными прекрасными глазами, всё еще смотрела в дверь, в которую вышел князь Андрей, и крестила его. Из кабинета слышны были, как выстрелы, часто повторяемые сердитые звуки стариковского сморкания. Только что князь Андрей вышел, дверь кабинета быстро отворилась и выглянула строгая фигура старика в белом халате.
– Уехал? Ну и хорошо! – сказал он, сердито посмотрев на бесчувственную маленькую княгиню, укоризненно покачал головою и захлопнул дверь.
В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.