Хотя лингвистический функционализм сформировался лишь в течение двух последних десятилетий, соответствующее направление мысли присутствовало в лингвистике, вероятно, на протяжении всей ее истории. При обсуждении языковой формы нужно специальное усилие, чтобы отвлечься от вопроса о том, для чего эта форма нужна говорящим. Например, даже самое формальное описание грамматической категории времени обычно опирается на предположение, что грамматическое время как-то соотносится со временем в реальном мире.
К числу предшественников современного функционализма можно причислить таких ученых, как А.А.Потебня, И.А.Бодуэн де Куртенэ, А.М.Пешковский, С.Д.Кацнельсон в России; Э.Сепир в Америке; О.Есперсен, В.Матезиус и другие «пражцы», К.Бюлер, Э.Бенвенист, А.Мартине в Европе. Одна из наиболее ранних программных публикаций функционализма Тезисы Пражского лингвистического кружка (1929), в которых Р.О.Якобсон, Н.С.Трубецкой и С.О.Карцевский определяли язык как функциональную и целенаправленную систему средств выражения. Функциональные идеи были конкретизированы в работах чешского лингвиста В.Матезиуса, который предложил понятие актуального членения предложения. Немецкий психолог и лингвист К.Бюлер в 1930-е годы предлагал различать три коммуникативные функции языка, соответствующие трем участникам/компонентам коммуникативного процесса (говорящему, слушающему и предмету речи) и трем грамматическим лицам экспрессивную (самовыражение говорящего), апеллятивную (обращение к слушающему) и репрезентативную (передача сведений о внешнем по отношению к коммуникации мире). Р.О.Якобсон развил функциональную схему Бюлера и идеи пражцев, предложив более детальную модель, включавшую шесть компонентов коммуникации говорящего, адресата, канал связи, предмет речи, код и сообщение. На основании этой модели были исчислены шесть функций языка: в дополнение к трем бюлеровским функциям, переименованным соответственно в эмотивную, конативную и референтивную, были введены фатическая (разговор исключительно ради проверки канала общения, например дежурный диалог о погоде; термин «фатическая коммуникация» принадлежит британскому этнографу Б.Малиновскому), метаязыковая (обсуждение самого языка общения, например объяснение того, что значит то или иное слово) и поэтическая (сосредоточение внимания на сообщении ради него самого путем «игры» с его формой). В 1960-е годы идеи функционализма подробно разрабатывались французским лингвистом А.Мартине. Наиболее широко известен сформулированный и описанный им принцип экономии как важнейший фактор исторического развития языка. Согласно этому принципу, изменение языка компромисс между потребностями коммуникации и стремлением человека к минимизации усилий.
В дальнейшем рассматривается функционализм в его современной форме, хотя многие из обсуждаемых идей в зачаточном или разрозненном виде присутствовали и в более ранних работах.
Место функционализма в современной лингвистике во многом определяется его противостоянием другой методологической установке формализму, в особенности генеративной грамматике Н.Хомского. Языковая структура в разных версиях генеративной грамматики определяется аксиоматически, при этом универсальная грамматика (языковая компетенция) считается врожденной и потому не нуждающейся в объяснении функциями (употреблением) и не связанной с другими когнитивными «модулями» и т.д.
Противопоставление формализма и функционализма не является очевидным. Здесь участвуют по крайней мере два различных, логически независимых параметра: 1) интерес к формальному аппарату представления лингвистических теорий и 2) интерес к объяснениям языковых фактов. Функционалисты в отдельных случаях формализуют свои результаты, но не готовы к тому, чтобы объявить формализацию главной целью лингвистического исследования. Формалисты объясняют языковые факты, но объясняют их не языковыми функциями, а аксиомами, которые формулируются априори. (Основой такого подхода является ключевой для генеративизма принцип методологического монизма, отрицающий равноправие двух принципиально различных типов научного объяснения характерного для естественных наук каузального и свойственного гуманитарным наукам телеологического; научным признается только первый
). Таким образом, различие между функционализмом и формализмом на определенном уровне рассмотрения может рассматриваться как различие в главном «фокусе интереса». Для функционалистов он состоит в том, чтобы понять, почему язык (и язык в целом, и каждый конкретный языковой факт) устроен так, как он устроен. Функционалисты не обязательно негативно относятся к формализации, просто этот вопрос для них не является главным.Следует отметить, что в начале 20 в. центральное для формализма понятие структуры и, соответственно, определение «структурный» и определение «функциональный» не только не противопоставлялись, но часто и объединялись (В.Матезиус, Р.О.Якобсон). Например, ставшее ныне общепризнанным понятие фонемы, введенное структуралистами, поначалу основывалось на некоторой функциональной идеологии: фонема это совокупность физических звуков, которые идентичны друг другу с точки зрения их функции в языке.
Ниже упоминаются лишь основные идеи и представители современного функционализма, поскольку он представляет собой мозаичный конгломерат направлений. Летом 1995 была проведена первая международная конференция по функционализму (Альбукерке, США). На этой конференции были представлены многие из направлений, упоминаемых ниже.
Характерные черты и принципы лингвистического функционализма . Следует назвать несколько важных и взаимосвязанных характеристик современного функционализма, отличающих его от большинства формальных теорий. Эти характеристики в конечном счете связаны с основополагающим постулатом о примате функции по отношению к форме и об объяснимости формы функцией.Во-первых, функционализм это принципиально типологически ориентированная лингвистика
(см . ТИПОЛОГИЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ). Функционализм не формулирует никаких априорных аксиом о структуре языка и интересуется всем объемом фактов естественных языков (в противоположность генеративной грамматике, которая первоначально была создана Н.Хомским как некая абстракция английского синтаксиса, а в течение 19701990-х годах подвергалась существенным изменениям в попытках примирить материал типологически разнородных языков с априорной аксиоматикой). Даже те функциональные работы, которые имеют дело с каким-то одним языком (будь то английский или какой-нибудь «экзотический» язык), как правило, содержат типологическую перспективу, т.е. помещают факты рассматриваемого языка в пространство типологических возможностей. Вторая характеристика функционализма эмпиризм, оперирование с большими корпусами данных (ср. обсуждаемые ниже типологические базы данных или корпусы разговорного языка, используемые в дискурсивных исследованиях ; см. также ДИСКУРС). Эмпиризм вовсе не подразумевает антитеоретичности; многие функциональные работы представляют собой вполне связные лингвистические теории. В-третьих, для функционализма типично использование количественных методов от простых подсчетов до статистики в полном объеме. Наконец, для функционализма характерна междисциплинарность интересов. Функционалисты часто работают на непосредственном стыке или даже на территории других наук таких, как психология, социология, статистика, история, естественные науки. Это движение очень характерно для современной науки в целом и противоположно искусственному воздвижению границ, преобладавшему в течение большей части 20 в.Основополагающая идея функционализма признание того, что языковая система производна от своего рода «экологического контекста», в котором функционирует язык, т.е., в первую очередь, от общих свойств и ограничений человеческого мышления (иначе говоря, когнитивной системы человека) и от условий межличностной коммуникации. Поэтому объяснения языковой формы, используемые функционалистами, обычно адресуются к явлениям, внешним по отношению к исследуемому объекту (т.е. по отношению к языковой форме). Функционалисты предлагают множество различных типов объяснений, отметим наиболее распространенные. В начале 1980-х годов А.Е.Кибрик и Дж.Хэйман напомнили о принципе иконичности, т.е. непроизвольном, мотивированном соответствии между формой и функцией. Этот принцип редко упоминался в лингвистике 20 в., в которой доминировал постулат Ф.Соссюра о произвольности знака. В частности, согласно Хэйману, формальное расстояние между выражениями соответствует концептуальному расстоянию. Выражение
повалить не синонимично выражению заставить упасть , так как во втором случае, в отличие от первого, причина и следствие, скорее всего, имеют место в разные моменты времени и без физического контакта. Другой пример: в сочиненных конструкциях с временным значением порядок составных частей отражает реальный порядок событий; Он разделся и прыгнул в воду это не то же самое, что Он прыгнул в воду и разделся . Очень важен для современного функционализма принцип мотивации грамматики дискурсивным, или текстовым употреблением. Грамматика трактуется функционалистами как результат рутинизации, «кристаллизации» свободного дискурсивного употребления. Например, между фрагментами дискурса имеют место смысловые отношения типа причина , последовательность , условие и т.п. В грамматике эти смысловые отношения могут «кристаллизовываться» в виде соответствующих типов сложноподчиненных конструкций (причинных, временных, условных) и характерных для них союзов (так как , когда , если ). Конкретные проявления принципа дискурсивной мотивации могут быть различными; одно из них описывается с помощью понятия частоты, что было сформулировано в крылатом высказывании Дж.Дюбуа: «что говорящие делают чаще, то грамматика кодирует лучше». Еще один очень распространенный способ объяснения диахронический, или исторический: в соответствии с этим принципом та или иная языковая модель устроена так, как она устроена, потому что она произошла из некоторой другой модели. Данный принцип имеет чрезвычайно богатую историю; это не что иное, как воплощение в науке о языке методологической установки историзма, господствовавшей в большинстве наук в 19 в., на который как раз и пришлось формирование лингвистики как академической дисциплины. Не приходится удивляться тому, что лингвистика 19 в. была почти исключительно исторической и, в известном смысле, только тем и занималась, что порождала диахронические объяснения фактов языка. После длительного постсоссюровского периода, в течение которого в центре лингвистической теории находились задачи синхронного описания системы языка, общее возрождение интереса к объяснению языковых фактов способствовало возрождению интереса и к диахроническим объяснениям: еще одно крылатое выражение, принадлежащее современному функционалисту Т.Гивону, гласит, что «сегодняшняя морфология это вчерашний синтаксис». Например, во многих языках согласовательные аффиксы в глаголах происходят из местоимений, которые прошли через стадию лишенных самостоятельного ударения клитик и затем «вросли» в состав глагольных словоформ.Главная проблема с функциональными объяснениями состоит в том, что эти объяснения не носят универсального характера. Если некоторая языковая форма Х объяснима функцией F, то почему же не во всех языках функция F выражается формой Х? Наиболее распространенный ответ на этот вопрос сводится к постулированию так называемых «конкурирующих мотиваций». Предполагается, что в каждой точке языковой структуры действуют разнонаправленные силы, и то, какая из них победит, зависит от многих обстоятельств. Вопрос о том, когда и в силу чего побеждает та или иная из конкурирующих мотиваций, является для современного функционализма одним из самых насущных.
Течения в рамках функционализма. В рамках современного функционализма можно выделить несколько течений, различающихся по степени радикальности. Во-первых, можно говорить о «пограничных» функционалистах, которые рассматривают функциональный анализ как некоторый «довесок» к анализу формальному; сюда относятся, например, работы С.Куно и Дж.Хокинса. Во-вторых, существует группа «умеренных» функционалистов, которые исследуют в основном грамматику, считают ее структурой отчасти автономной, а отчасти мотивированной функциями и часто придают немалое значение формализации; эта группа представлена, например, работами Р.Д.Ван Валина или М.Драера, а также «функциональной грамматикой» С.Дика. Наконец, существует целая гамма «радикальных» функционалистов, которые считают, что грамматика во многом или даже в основном может быть сведена к дискурсивным факторам (Т.Гивон, У.Чейф, С.Томпсон и особенно П.Хоппер).Осознав себя как новое направление научной мысли, функционализм посвятил достаточно много усилий переосмыслению традиционных лингвистических понятий. Здесь в первую очередь следует упомянуть работы П.Хоппера и С.Томпсон о таких базовых языковых категориях, как переходность (1980) и части речи (1984). Особый интерес представляет концепция семантической переходности, отличной от традиционного понимания грамматической переходности как способности глагола иметь прямое дополнение. Семантическая переходность, по Хопперу и Томпсон, является характеристикой не глагола, а так называемой элементарной предикации, именуемой в английской грамматической терминологии clause; из-за отсутствия русского аналога этот термин, важный для типологических исследований, был недавно заимствован («клауза», реже «клауз»), но остается весьма нетрадиционным. Клауза может образовывать самостоятельное предложение или же входить в предложение в качестве его части несамостоятельного предложения, например придаточного, или же какого-либо оборота, например причастного или деепричастного
(см. также ПРЕДЛОЖЕНИЕ). Семантическая переходность клаузы может быть выражена в разной степени, тогда как с точки зрения традиционной грамматики глагол может быть либо переходным, либо непереходным. Прототипическая (образцовая) переходная клауза характеризуется наличием двух индивидуализированных участников, причем производитель действия (агенс) осуществляет сознательный контроль над своим действием, а объект действия (пациенс) в это действие вовлечен; это действие является предельным и точечным; оно утверждается и т.д.; в периферийных реализациях переходности параметры из этого набора могут быть представлены в различных комбинациях. На материале многих языков было показано, что эти параметры, на первый взгляд мало связанные друг с другом, варьируют сходным образом и выражаются идентичными средствами. Хоппер и Томпсон предложили дискурсивные обоснования категориям переходности и частей речи. В дальнейшем П.Хоппер выступил с идеей «зарождающейся» (emergent) грамматики, фактически сводя грамматику к повторяющимся дискурсивным моделям.Наиболее типичным представителем и одновременно идеологом функционализма является американский лингвист Т.Гивон. Гивон один из родоначальников функционализма 1970-х годов, он одним из первых указал на связь синтаксиса и дискурса; основатель книжной серии
Типологические исследования по языку , которая является основным «рупором» функционализма, и создатель дискуссионной электронной сети FUNKNET. Гивон является также составителем нескольких сборников статей, которые на годы вперед определили развитие функционализма, среди них Дискурс и синтаксис (1979) и Непрерывность топика в дискурсе: Количественное сопоставительное исследование (1983). Наконец, Гивон автор масштабных трудов, во многом определявших в разные годы «лицо» функционализма: О понимании грамматики (1979); Синтаксис: функционально-типологическое введение (19841990); Функционализм и грамматика (1995). В книге Функционализм и грамматика , лейтмотивом которой является самокритика функционализма, уточнение методологии и отказ от радикализма, обсуждаются такие вопросы, как степень мотивированности грамматики; возможности взаимодействия лингвистики с когнитивной психологией и нейрофизиологией; функционально-типологические аспекты переходности; теория и типология модальности; реальность структуры составляющих в предложении; связность текста и связность мысли; параллельная эволюция языка, интеллекта и мозга; связь между жестом и вокальным сигналом и др.К числу достижений Гивона, оказавших влияние на лингвистику 19801990-х годов, относится количественная методология определения «доступности топика» (в терминологии Гивона «топик» это тот предмет, о котором идет речь в данном дискурсе; как будет ясно из дальнейшего, это не единственное значение данного термина) и выбора языковых способов обозначения предмета речи (референта) в тексте. Предпосылкой этой методологии был тезис о так называемом иконизме языковой структуры. В области референции это означает, что чем более ожидаем, предсказуем референт, тем меньше усилий требуется для его «обработки» и тем меньше формального материала затрачивается на его кодирование. Методологическая идея состояла в том, что предсказуемость референта («непрерывность топика») может быть количественно измерена. Гивоном было предложено несколько количественных измерений, среди которых наиболее широко используется «референциальное расстояние» от данной точки дискурса назад до ближайшего предшествующего упоминания референта; чем меньше расстояние, тем выше предсказуемость. В терминах этой модели было выполнено множество работ по самым различным языкам и языковым феноменам. В более поздних работах проблематика референциальной связности была переистолкована в духе тезиса о том, что грамматика это набор инструкций по ментальной обработке дискурса, которые говорящий дает слушающему (сам этот тезис представляет собой вариацию общего функционалистского положения о подчиненности грамматики коммуникативным процессам). Гивон, рассматривающий свою работу как продвижение от узко-лингвистического исследования текста к более широкому исследованию интеллекта, предложил когнитивную модель референциальной связности, в которой различается два вида операций: активация внимания и поиск в памяти.
В работах Гивона уделяется примерно равное внимание исследованию дискурса и морфосинтаксиса. Ниже преимущественно рассматриваются направления функционализма, связанные с морфосинтаксисом; о дискурсивных исследованиях
см . ДИСКУРС; ТЕКСТ; . Для современной (особенно американской) лингвистики характерно стремление строить глобальные теории, объясняющие большой объем языковых фактов (ср. генеративную грамматику Н.Хомского, реляционную грамматику П.Постала и Д.Перлмуттера, когнитивную грамматику Р.Лэнакера). Для функционалистов построение глобальных теорий гораздо менее типично. Одно из исключений это референциально-ролевая грамматика (role and reference grammar), предложенная в 1970-е годы и сейчас развиваемая главным образом Р.Д.Ван Валином и его последователями. Референциально-ролевая грамматика (РРГ) освещается в книгах Функциональный синтаксис и универсальная грамматика (У.Фоли и Р.Ван Валин, 1984) и Успехи референциально-ролевой грамматики (под редакцией Р.Ван Валина, 1993). РРГ это глобальная теория, претендующая на охват языка в целом, а не какого-то частного круга явлений. Это означает, что трактовка самых разнородных языковых явлений должна быть единообразной и выводиться из ограниченного круга первоначальных постулатов. В отличие от радикальных функционалистов, Ван Валин уделяет основное внимание исследованию грамматики и не считает, что грамматика может быть сведена к каким-либо другим феноменам (например, дискурсным процессам). В отличие от Хомского, он стремится не только к описанию, но и к объяснению грамматики и признает, что язык не сводится к грамматике. РРГ изначально является типологически ориентированной теорией и опирается на данные самых разнообразных языков.РРГ признает единственный синтаксический уровень и не предполагает никакого аналога трансформаций. Синтаксический уровень непосредственно связывается с семантическим уровнем. Основные компоненты РРГ в ее нынешнем виде следующие: теория структуры клаузы; теория семантических ролей и лексического представления; теория синтаксических отношений и падежа; теория сложного предложения.
Согласно РРГ, клауза состоит из нескольких «слоев»: предиката, аргументов, прочих зависимых от предиката элементов, и «предцентральной позиции» (в которой располагаются, например, вопросительные слова ряда языков). К каждому слою клаузы могут применяться операторы, семантически модифицирующие элементы соответствующего слоя. Пример оператора, областью действия которого является предикат, грамматический вид; операторы клаузы в целом грамматическое время, иллокутивная сила (о последней
см . РЕЧЕВОЙ АКТ ). Особый аспект структуры клаузы ее информационная структура. Высказывание, согласно РРГ, включает топик (информацию, которую говорящий считает уже известной) и фокус (информацию, добавляемую к топику). В утвердительном высказывании фокус утверждается, в вопросительном является объектом вопроса. Фокус может быть узким и распространяться лишь на одну составляющую (например, именную группу: Что сломалось ? Сломалась МОЯ МАШИНА ), а может быть широким; в последнем случае различается предикатный фокус (Как твоя машина ? Она СЛОМАЛАСЬ ) и сентенциальный фокус (Как дела ? У МЕНЯ МАШИНА СЛОМАЛАСЬ ) . Средства маркирования информационной структуры могут быть синтаксическими, морфологическими и просодическими.Получившие наиболее широкую известность понятия РРГ это «макророли» Актор (Actor) и Претерпевающий (Undergoer). Наиболее типичный Актор это агенс, но при отсутствии агенса Актором оказывается аргумент, занимающий более низкое положение в ролевой иерархии; наиболее типичный Претерпевающий это пациенс. Макророли представляют собой опосредующее звено между чисто семантическими ролями (к числу которых относятся агенс, пациенс, адресат, инструмент и т.п.) и так называемыми синтаксическими отношениями (это отношения между сказуемым и зависимыми от него именными группами; примеры синтаксических отношений подлежащее, прямое дополнение и т.д.
; см. также ЧЛЕНЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ). РРГ не предполагает, что во всех языках должны выделяться синтаксические отношения; там же, где таковые отношения выделяются, они могут быть устроены по-разному. Так, в ачинском языке (австронезийская семья, Суматра) все синтаксические конструкции вполне могут быть описаны в терминах макроролей, и привлекать дополнительный уровень синтаксических отношений нет никакой необходимости.Теория сложного предложения в РРГ состоит из двух основных частей: теории структуры сложного предложения и установления связи между семантическим и синтаксическим представлением сложного предложения. Большое внимание уделяется случаям, промежуточным между сочинением и подчинением в традиционном понимании этих терминов.
РРГ применяется к широкому кругу разнообразных грамматических явлений, к изучению усвоения языка ребенком и речевых расстройств, а также к интерпретации данных нейролингвистических исследований, использующих технику позитронно-эмиссионной томографии.
Проблема неуниверсальности синтаксических отношений подробно разрабатывалась в 19701990-е годах российским функционалистом А.Е.Кибриком. Состоит эта проблема в том, что понятия подлежащего, прямого дополнения и т.д., которые часто принимаются (без доказательства) за базовые универсальные понятия, в действительности устроены весьма сложно и по-разному в разных языках, а для описания некоторых языков просто избыточны. В серии работ, основанных на материале разноструктурных языков, А.Е.Кибрик разработал так называемую холистическую
(целостную) типологию структуры клаузы. В структуре клаузы выделяются три основных семантических «оси», которые могут кодироваться посредством синтаксических отношений: это уже упомянутые семантические роли, коммуникативные характеристики, или «информационный поток» (тема/рема, данное/новое и т.д.), и дейктические характеристики (говорящий/слушающий/прочие, здесь/там и т.д.). Ролевая ось является самой важной; именно на основе элементарных семантических ролей определяются гиперроли, лежащие в основе различных конструкций предложения, определяющих так называемый «строй языка»: номинативно-аккузативный (при котором пациенс переходного глагола выражается особой формой, называемой формой винительного падежа, и противопоставлен агенсу как переходного, так и непереходного глагола), эргативный (при котором агенс переходного предложения формально противопоставлен пациенсу и непереходному агенсу, которые выражаются одинаково) и активный (при котором агенс противопоставлен пациенсу независимо от переходности) ; см. также ТИПОЛОГИЯ ЛИНГВИСТИЧЕСКАЯ. Три семантических оси выражаются тремя логически возможными способами: нулевым, сепаратным (разные значения выражаются по отдельности) и кумулятивным (более одного значения выражается единой формой). Термин «подлежащее» был выработан на основе языкового типа, в котором кумулятивно выражаются несколько семантических осей, отсюда его неуниверсальность.Согласно А.Е.Кибрику, языки могут различаться с точки зрения того, какие семантические оси они морфосинтаксически кодируют. Так, существуют языки, которые не кодируют ни одной из семантических осей (например, индонезийский язык риау). Далее, есть «чистые» языки, ориентированные преимущественно на одну ось: на семантические роли (например, дагестанские языки), на коммуникативные характеристики (тибето-бирманский язык лису, Таиланд), на дейктические характеристики (язык ава-пит, Эквадор). Наконец, большинство языков представляют разнообразные виды смешений: они кодируют более одной семантической оси в одной и той же клаузе. При этом смешения могут происходить по сепаратному и по кумулятивному способам, и в результате образуется большое число логически возможных типов. Например, в тагальском языке (Филиппины) используется сепаратная коммуникативно-ролевая стратегия, т.е. в клаузе одновременно, но раздельно кодируются ролевые и коммуникативные характеристики именных групп. В тех случаях, когда смешение семантических осей происходит кумулятивно, в языках возникают различные подлежащеобразные синтаксические статусы. Так, типичное подлежащее индоевропейских (синтаксически аккузативных) языков включает и ролевые, и коммуникативные компоненты. В данной концепции морфосинтаксические особенности индоевропейских языков, которые долго рассматривались как «точка отсчета» при исследовании языков других семей и ареалов, оказываются лишь одной маленькой клеткой в исчислении языковых типов.
В работах А.Е.Кибрика были даны функциональные объяснения и целому ряду других морфосинтаксических явлений. Так, в 1980 он сформулировал типологическое наблюдение о предпочтительном порядке словоизменительных морфем в глаголе агглютинативных языков. Линейный порядок аффиксов, с точки зрения близости к корню, обычно бывает следующим: корень вид время наклонение. Объяснение этой формальной закономерности лежит в области семантики: каждая следующая позиция в иерархии доминирует над предыдущей, т.е. производит над ней некоторую семантическую операцию. Таким образом, линейная организация словоформы иконически отражает семантическую иерархию.
Аналогичное наблюдение было сделано и американской исследовательницей Дж.Байби в книге
Морфология: Исследование связи между значением и формой (1985). В терминах Байби, ближе к корню маркируются те грамматические категории, которые являются наиболее существенными с точки зрения влияния на семантику корня; этот же фактор рассматривался Байби и при трактовке противопоставления словоизменения и словообразования, которое считается ею градуальным. Байби придает большое значение классическому вопросу об использовании языковых форм в речи: порождаются они по грамматическим правилам или извлекаются из памяти в готовом виде? С ее точки зрения, наиболее частотные формы хранятся готовыми и поэтому часто оказываются нерегулярными.В книге Дж.Байби, Р.Перкинса и У.Пальюки 1994
Эволюция грамматики: Время, вид и модальность в языках мира речь идет не столько о синхронных, сколько о диахронических (исторических) объяснениях морфологических явлений. Байби и ее соавторы отвергают соссюровский постулат о принципиальной противоположности вневременного (синхронического) и исторического (диахронического) аспектов языка. Основным элементом концепции Эволюции грамматики является понятие грамматикализации, которое вообще чрезвычайно популярно в функционалистской литературе 19801990-х годов. Грамматикализация это диахроническое превращение более свободных (в частности, лексических) элементов в более связанные (грамматические). Например, во многих языках глаголы движения развиваются во вспомогательные глаголы, обозначающие способы действия, а затем могут превращаться в аналитические или даже в синтетические видо-временные показатели. (Так, в английском языке глагол go " идти " дал начало новой форме будущего времени в выражениях типа I am going to read " я буду читать " .) Процессы грамматикализации характеризуются значительной однородностью в языках самых различных типов и языковых семей. Это обобщение сделано на основе большой выборки языков мира (около 100), которая послужила эмпирической базой исследования. Выборка строится таким образом, чтобы генетическое и ареальное разнообразие языков было максимальным.Процедуры формирования языковой выборки играют большую роль в работах другой известной американской исследовательницы Дж.Николс. Правда, Николс является умеренным функционалистом и интересуется не объяснением грамматических моделей как таковых, а их распределением в языках мира. Николс принадлежит одно из важнейших обобщений грамматической теории последнего времени противопоставление вершинного и зависимостного маркирования (1986). Синтаксическое отношение между двумя составляющими (словами) может быть морфологически выражено в главной составляющей (вершине), а может быть выражено и в зависимой. Например, отношение принадлежности в генитивной конструкции выражается формой зависимого элемента (
дом мужчин ы ), а в конструкции другого типа, именуемой иногда «изафетной», формой главного элемента (венгерское ember haz a , букв. "мужчина дом-его"). Ролевые отношения в клаузе могут маркироваться падежными формами, а могут и формами глагола (в русском языке последнее явление может быть проиллюстрировано согласованием глагола с подлежащим). Помимо чистого вершинного и чистого зависимостного маркирования, встречается также двойное маркирование, варьирование разных моделей и отсутствие морфологического маркирования. Николс предложила взглянуть на языки мира с точки зрения того, как в них распределяется данное противопоставление. Некоторые языки обнаруживают тенденцию к последовательно вершинному или последовательно зависимостному маркированию. Так, два кавказских языка, чеченский и абхазский, реализуют полярные стратегии в этом отношении: в первом используется исключительно зависимостное маркирование, во втором исключительно вершинное. Другие языки оказываются менее последовательными и располагаются между этими двумя полюсами.Тип маркирования исторически устойчивая характеристика языков. Как показано в главной работе Николс
Языковое разнообразие во времени и пространстве (1992), он может в определенной мере предсказывать другие базовые характеристики языка: морфологическую сложность, тип ролевой кодировки (аккузативный, эргативный и т.д.), порядок слов, наличие в языке категорий неотъемлемой принадлежности и грамматического рода. Работа Николс основана на тщательно построенной выборке из 174 языков, представительной по отношению к совокупности языков мира и позволяющей проследить генетические и ареальные тенденции языкового варьирования/стабильности. Основной акцент работ Николс на исторических и ареальных особенностях распределения морфосинтаксических явлений. В своих пионерских работах Николс связывает воедино такие традиционно слабо связанные области знания, как типология, историческая лингвистика и лингвогеография, привлекая к тому же данные геологии, археологии и биологии. Николс предлагает объяснения различиям между языковыми ареалами по генетической плотности (количеству генетических семей на единицу площади). Так, Америка имеет на порядок более высокую генетическую плотность, чем Евразия. Объяснения носят географический, экономический и исторический характер. Низкие широты, побережья и горы факторы, способствующие возникновению малых групп, а следовательно, большему языковому разнообразию. Империи вызывают понижение генетической плотности в соответствующем ареале. Исследование географического распределения языкового разнообразия, согласно Николс, необходимая предпосылка для реконструкции древнейшей языковой истории Земли и для содержательной типологии языков. Николс приводит данные о преобладающих грамматических типах и категориях для каждого из ареалов. Высокое структурное разнообразие обычно сочетается с высокой генетической плотностью (особенно в Тихоокеанском регионе и в Новом Свете).Междисциплинарный характер функционализма проявляется в ряде психолингвистических работ. Современная психолингвистика (во всяком случае американская) в значительной мере ориентирована на проверку генеративной модели языка, однако существует и функциональная школа психолингвистики. В рамках этого направления представлены такие разделы психолингвистики, как синтаксический анализ (Б.Макуинни, Э.Бейтс) и усвоение языка ребенком (Д.Слобин). Некоторые исследования известного психолингвиста Д.Слобина выполнены в сотрудничестве с такими функционалистами, как Дж.Байби и Р.Ван Валин. Существует ряд психолингвистических моделей, особенно актуальных для лингвистического функционализма, поскольку в них первостепенную роль занимает исследование использования различных знаний при понимании языка (У.Кинч, М.Гернсбакер).
См. также ПСИХОЛИНГВИСТИКА . В современной науке о языке существует направление, которое разделяет многие постулаты лингвистического функционализма: когнитивная лингвистика. Согласно сложившейся терминологической практике, функциональная и когнитивная лингвистика это хотя и совместимые, но параллельно существующие направления; когнитивная лингвистика в узком смысле это набор четко очерченных семантических концепций, обычно связанных с именами конкретных авторов (в первую очередь Дж.Лакоффа и Р.Лэнакера). Однако с содержательной точки зрения когнитивная лингвистика, которая в ее современном виде фокусируется на некоторых типах объяснения языковых фактов, представляющих собой подкласс функциональных объяснений, несомненно принадлежит функциональному направлению. В последнее время интеграция между функционализмом и когнитивной лингвистикой проявилась в серии конференций Концептуальная структура, дискурс и язык . Подробнее см . КОГНИТИВНАЯ ЛИНГВИСТИКА . Существует целый ряд грамматических школ, которые используют термины «функционализм» и «функциональная грамматика» в своем самоназвании. Хотя многие из них теоретически и методологически не вполне соответствуют очерченному выше пониманию функционализма, они также входят в «функционалистскую вселенную».Группа петербургских лингвистов под руководством А.В.Бондарко в течение 19801990-х годов осуществляла масштабный проект под общим наименованием «Теория функциональной грамматики». Эта концепция выросла как альтернатива и дополнение к традиционной уровневой модели языка, в которой значение обычно анализируется в пределах отдельных единиц, категорий и классов. В подходе А.В.Бондарко значения рассматриваются независимо от формальных классов и категорий на основе так называемых функционально-семантических полей. Так, в функционально-семантическое поле темпоральности входит не только грамматическая категория времени, но и, например, временные наречия. В серии монографий 19871996-х годов были описаны такие функционально-семантические поля, как аспектуальность, временная локализованность, таксис, темпоральность, модальность, персональность, залоговость, субъектность, объектность, коммуникативная перспектива, определенность, локативность, бытийность, посессивность, обусловленность. При описании каждого поля в качестве главной задачи рассматривалась подробная инвентаризация значений, относящихся к данному полю, и средства их формального выражения. Подход Бондарко опирается главным образом на материал русского языка, однако включает и сопоставительный компонент: ряд тем описан на материале других языков или в типологическом аспекте (В.С.Храковский, В.П.Недялков, А.П.Володин, Н.А.Козинцева и др.).
Я.Фирбас и другие представители чешской лингвистической школы с 1960-х годов пользуются понятием «функциональная перспектива предложения». Это вариант в ряду таких синонимичных понятий, как «актуальное членение» (В.Матезиус), «коммуникативная структура высказывания» (Е.В.Падучева), «топикально-фокусная артикуляция» (П.Сгалл и Е.Хаичова), «темо-рематическое членение» (термин, принятый в отечественной русистике) и т.д. Главная идея данного подхода в том, что высказывание или предложение, помимо синтаксического членения, имеет и некоторое другое, менее формальное членение на тему, или топик высказывания (то, о чем говорящий делает сообщение; исходный пункт), и рему, или комментарий, или фокус высказывания (информация, сообщению которой служит данное высказывание и которая добавляется к теме). Например, в предложении
У него нет денег , скорее всего, у него тема, а нет денег рема. Иногда предполагается также, что между темой и ремой может быть третья составная часть высказывания так называемый переход.В течение последних 25 лет в Институте русского языка АН СССР (ныне РАН) Г.А.Золотовой и ее сотрудниками разрабатывается подход, именовавшийся в разные периоды функциональным синтаксисом и коммуникативной грамматикой. В 1998 была опубликована последняя версия этого подхода книга
. Коммуникативная грамматика, по идее авторов, дополняет традиции русистики, принимая во внимание более широкий круг фактов. Основной методологический принцип коммуникативной грамматики состоит в поиске взаимообусловленных характеристик трех типов языковых явлений: значения, формы и функции. Главная сфера исследования коммуникативной грамматики типология моделей предложения. Помимо основной модели (подлежащее + сказуемое) и ее модификаций (например, неопределенно-личная конструкция), рассматриваются предложения со сказуемым в виде инфинитива, предикатива, именных категорий и т.д. Эти типы предложений описываются не только структурно, но и через призму их коммуникативных функций. На основе типологии простых предложений рассматриваются коммуникативные характеристики полипредикативных конструкций и коммуникативная организация текста (в частности, актуальное членение и коммуникативные регистры).Родственный подход под названием функционально-коммуникативный синтаксис разрабатывается в течение ряда лет в МГУ под руководством М.В.Всеволодовой. Наименование данного подхода связано с тем, что при анализе значения предложения рассматривается не только его «объективное», или пропозициональное содержание (описываемая ситуация), но и коммуникативные установки говорящего. На этой основе рассматриваются порядок слов, фокусирование, залог. В рамках данного подхода были исследованы также некоторые текстовые структуры, в частности приведение иллюстраций говорящим, пояснение, указание на источник информации.
Подход, развивавшийся с начала 1970-х годов американским лингвистом С.Куно и подытоженный им в книге 1987
Функциональный синтаксис: анафора, дискурс и эмпатия , принадлежит к числу наиболее консервативных версий функционализма. Для Куно функциональный синтаксис всего лишь особый «модуль», который должен быть добавлен к формальной грамматике, чтобы улучшить ее эффективность. Для этой цели Куно инкорпорировал в аппарат генеративной грамматики целый ряд понятий, ранее использовавшихся только функционалистами: дискурс, топик, логофорические местоимения. Он предложил специальное «логофорическое правило», которое трансформирует местоимение 1-го лица в прямой речи в местоимение 3-го лица в косвенной речи (Али утверждал , что он лучший боксер в мире ). Куно ввел в синтаксический обиход понятие эмпатии принятия говорящим точки зрения участника описываемого события. Эмпатия может выражаться разными способами (выбором способа обозначения референта, выбором подлежащего, порядком слов), и конкретное предложение должно быть гармонично с точки зрения этих способов выражения эмпатии. Например, во фразе Джон побил своего брата говорящий принимает точку зрения Джона, а вот фраза Брат Джона был побит им является неудачной, так как в ней разные аспекты формальной структуры указывают на разное направление эмпатии (т.е. ситуация рассматривается отчасти глазами Джона, а отчасти глазами его брата).Одно из наиболее известных направлений было основано в 1970-е годы нидерландским лингвистом С.Диком и в настоящее время развивается его последователями (К. де Гроот, М.Болкестейн и др.) в Нидерландах, Бельгии, Дании, Великобритании, Испании. В университете Амстердама есть специальный центр, работающий в русле грамматики Дика, Институт функциональных исследований языка и языкового употребления. Функциональная грамматика Дика строится как глобальная теория языка и опирается на постулат о функциональном характере языка как средства социального взаимодействия (в этих отношениях она аналогична референциально-ролевой грамматике). Это, в частности, означает, что языковая структура должна находить объяснение в механизмах коммуникации и психологических характеристиках говорящих. Функциональная грамматика стремится к типологической, прагматической и психологической адекватности. При этом в грамматике Дика важное место занимает формальный компонент: конкретные утверждения о структуре предикатов, предикаций, пропозиций (это три разных понятия) обычно делаются в виде формул. В функциональной грамматике уделяется большое внимания таким процессам, как приписывание синтаксических функций, отображение функциональных структур в морфосинтаксические структуры, и таким языковым явлениям, как типы глаголов и аргументных структур, порядок слов, залог, тема и топик.
Значительной популярностью во многих странах пользуется системно-функциональная грамматика британско-австралийского лингвиста М.Хэллидея. Это направление развивает традиции, представленные такими британскими лингвистами, как Дж.Фёрс и Дж.Синклер. Работа Хэллидея опирается и на некоторые идеи чешской лингвистической школы. В настоящее время системно-функциональная грамматика весьма замкнута и мало подвержена внешнему влиянию, зато ее влияние на других функционалистов весьма ощутимо. Многие идеи системно-функциональной грамматики были изложены в книге Хэллидея
Функциональная грамматика (1985). Хэллидей строит теорию языка «от нуля» и рассматривает почти все уровни организации языковой системы от именной группы до целого текста. В качестве базового понятия он использует понятие предикации, или клаузы. Базовыми аспектами клаузы являются: тематическая структура (Хэллидей обсуждает и иллюстрирует темо-рематическое членение гораздо более подробно и детально, чем это делается в большинстве других грамматических теорий), диалогическая функция (Хэллидей предлагает оригинальную классификацию типов взаимодействия между участниками диалога) и семантические типы предикаций. На основе клаузы рассматриваются более мелкие единицы (например, именные группы), комплексы клауз, интонационная и информационная структура (данное/новое в сопоставлении с темой/ремой). Наиболее известная часть работы Хэллидея (первоначально опубликованная в 1976 совместно с Р.Хасан) это теория связности дискурса. Связность, или когезия (cohesion), достигается при помощи референции, эллипсиса, конъюнкции и лексических средств (таких, как синонимы, повторы и т.д.). Хэллидей занимался также соотношением устного и письменного языка. Системно-функциональная грамматика основана почти исключительно на английском материале, но в силу общего характера обсуждаемых проблем во многом могла бы остаться неизменной, даже если бы была написана на базе другого языка. Андрей Кибрик ЛИТЕРАТУРА Тезисы Пражского лингвистического кружка . В сб.: Звегинцев В.А. История языкознания XIX и XX веков, ч. II . М. , 1965Якобсон Р. Лингвистика и поэтика . В кн.: Структурализм: «за» и «против». М., 1975
Теория функциональной грамматики. Введение. Аспектуальность . Временная локализованность. Таксис . Под. ред. А.В.Бондарко. Л., 1987
Золотова Г.А., Онипенко Н.К., Сидорова М.Ю. Коммуникативная грамматика русского языка . М., 1988
Кибрик А.Е. Очерки по общим и прикладным вопросам языкознания . М., 1992
Звегинцев В.А. Функция и цель в лингвистической теории . В кн.: Звегинцев В.А. Мысли о лингвистике. М., 1996
Ньюмейер Ф.Дж. Спор о функционализме и формализме в лингвистике и его разрешение . Вопросы языкознания, 1996, № 2
Кибрик А.А., Плунгян В.А. Функционализм . В сб.: Фундаментальные направления современной американской лингвистики. Под ред. А.А.Кибрика, И.М.Кобозевой и И.А.Секериной. М., 1997
(LSLT, 1955-56)
В возникновении трансформационно-генеративной грамматики книга Хомского (1975 ) Логическая структура лингвистической теории (LSLT) объемом 570 страниц занимает необычную позицию. С одной стороны, это фундаментальная работа, лежащая в основе всей теории, а с другой стороны, она не была опубликована до 1975 года. Хронологически ее основные главы предшествовали важным докладам Хомского 1956 года и Синтаксическим структурам (1957а).В некотором отношении, LSLT все еще находится внутри традиции североамериканского структурализма, особенно это касается дискуссии о методах открытий и процедурах замещения в Главе V. С точки зрения корпусных лингвистов, следующее программатическое утверждение в сноске весьма интересно:
(2) «Вся наша дискуссия основана на допущении, что данные собраны – что грамматика основана на адекватном корпусе. Мы не обсудили самый важный вопрос о том, как составляется корпус и как лингвист получает информацию о лингвистическом поведении. См. Lounsbury, “Field methods and techniques in linguistics” ; Harris and Voegelin, “Eliciting” »
(Chomsky 1975 , 227; выделено в оригинале).
На данном этапе трансформационно-генеративной теории Хомский, похоже, в самом деле рассматривает доступность адекватных представительных корпусов текстов как самоочевидную отправную точку для лингвистического описания, наряду с предположительной информацией о «лингвистическом поведении». Как следует из ссылок на работы Лонсбери (Lounsbury1953) и Харриса и Веглина (Harris/Voegelin 1953), Хомский в основном имел в виду структуралистскую полевую методологию составления корпусов, основанную на верификации с помощью информанта. Конечно, эта методология была большей частью разработана для исследования «экзотических» языков, ранее неизвестных полевому лингвисту, и поэтому не имела прямого отношения к грамматической работе с хорошо известными языками, имеющими длительную письменную традицию и устоявшиеся традиции грамматического описания.
Поразительно, что Хомский упоминает это предположение только в сноске на странице 227, после того, как он мимоходом уже сделал десятки ссылок на важность корпусов. Вот несколько примеров: «имея корпус лингвистического материала», различные предложенные грамматики можно сравнить и выбрать лучшую из них (стр. 61); «имея корпус», можно построить набор совместимых описательных уровней (стр. 68); в грамматическом описании, «у нас есть <…> только конечный корпус высказываний из бесконечного набора грамматически правильных высказываний» (стр. 78); «[мы] предложили, что грамматика проверяется демонстрацией того, что она следует из применения корпуса к правильно сформулированной общей теории» (стр. 86); «[грамматика] должна порождать набор грамматически правильных предложений на основе ограниченного корпуса» (стр. 94); «имея корпус высказываний, для которого, как мы заранее знаем, существует грамматика» (стр. 166); «имея корпус предложений», лингвист должен определить, какие из этих высказываний фонематически различимы (стр. 129); «набор грамматически правильных предложений не может быть отождествлен с корпусом наблюдаемых предложений, созданным лингвистом» (стр. 129); «мы должны спроецировать класс наблюдаемых предложений на <…> бесконечный класс грамматически правильных предложений» (стр. 133); «предположим, что <…> look at the cross-eyed man встречается в корпусе» (стр. 133); «Нам дан корпус K , который мы принимаем за набор цепочек слов» (стр. 134); «Мы определяем распределение слова как набор контекстов в корпусе, в которых оно встречается» (стр. 137); «Предположим <…>, что все предложения в корпусе имеют одинаковую длину» (стр. 140); «в реальном лингвистическом материале отборочные ограничения на распределение чрезвычайно строги» (стр. 141); «Имея корпус предложений, мы определяем набор G как набор предложений, отвечающих правилам, установленным для описания этого корпуса <…>» (стр. 147); «Метод, описанный в § 35, не может предоставить полный ответ на вопрос о проецировании корпуса на набор грамматически правильных высказываний <…>» (стр. 153); «Усовершенствовав уровень P абстрактно, теперь мы можем попытаться определить его эффективность путем применения к описанию реального языкового материала» (стр. 223); «Имея набор грамматических категорий первого порядка и лингвистический корпус, мы имеем набор порожденных предложений» (стр. 227).
Таким образом, нет сомнений, что в LSLT Хомский принимал структуралистскую методологию создания корпуса как само собой разумеющееся, в качестве очевидного составляющего компонента в инструментарии появляющейся генеративной лингвистики. Однако является фактом и то, что здесь, как и в более поздних работах, он сам никогда не применяет эту методологию и не ставит вопрос о том, будет ли в действительности трансформационно-генеративный подход к лингвистике нуждаться в ясной новой корпусной методологии. Скорее, без какого-либо принципиального обсуждения в LSLT, Хомский вводит новый метод использования (более или менее) грамматически неправильных (или по-другому странных) выдуманных примеров, созданных им самим на основе своей грамматической интуиции носителя языка, для использования в качестве доказательства в своей аргументации по поводу грамматической правильности. Здесь приведен список примеров такого типа, представленных в LSLT (в 1955-56 годах традиции использования звездочек или вопросительных знаков для пометы неграмматических или странных примеров еще не было; первым, кто использовал звездочки для обозначения грамматической неправильности, насколько мне известно, был Р.Б. Лиз (Lees 1957, 402), который при обсуждении создания сложных слов в английском языке приводил такие примеры, как a book for cooking vs. *a cooking book ):
Colorless green ideas sleep furiously.
Furiously sleep ideas green colorless.
Sincerity admires John.
Golf admires John.
The admires John.
Of had lunch with Tom.
Look at the cross-eyed from.
The sincerity scratched by John was <...>
The table manifested by John was <...>
Himself was seen in the mirror by John.
Misery loves company.
victory’s toothache
Victory has a toothache.
a talkative harvest
the considered a fool person
It seems John’s.
It seems barking.
He seems forgiven.
John was tired and applauded.
At the clown, everyone laughed.
The office was worked at by John.
Несмотря на многие программатические ссылки на важность корпусов, они не используются в LSLT даже в форме случайных подлинных примеров. Однако также нельзя найти и четко сформулированного разрыва со структуралистской корпусной методологией. Обратите внимание, кстати, на заявление Ньюмейера (Newmeyer 1986, 66) о том, что самые ранние книги и доклады Хомского наполнены полемикой против эмпиристических понятий науки, поддерживаемых структурными лингвистами. Я не смог найти ничего подобного в работах Хомского, написанных до 1956 года.
С другой стороны, LSLT также содержит много ссылок на понятие лингвистической интуиции. В начале резюмирующей главы, Хомский (ibid., 61-62) утверждает, что его теория «прольет свет на такие факты», которые включают (i) способность говорящего производить неопределенное количество новых высказываний, которые сразу же принимаются другими членами языкового сообщества, и (ii) способность обладать «интуитивными суждениями по поводу лингвистической формы», в частности, идентифицировать членство фонем в звуках, воспринимать морфологическое родство (как в see : sight ), идентифицировать родственные предложения (такие как повествовательные предложения и соответствующие им вопросы), определять схемы предложений (такие как разнообразные примеры переходных придаточных предложений) и воспринимать структурные неопределенности (например, They don’t know how good meat tastes. ).
Грамматика языка L пытается рассматривать эти проблемы в терминах формальных свойств высказываний. Теория, которая определяет грамматическую правильность, порождает только грамматически правильные предложения, будучи «примененной к конечному образцу лингвистического поведения», и демонстрирует, что они находятся в гармонии с интуитивными суждениями носителя языка, соответствует интуитивному чувству грамматической правильности носителя языка и является «рациональной оценкой этого поведения, т.е. теорией лингвистической интуиции говорящего» (ibid., 95). На первый взгляд, эти заявления обеспечивают утраченное связующее звено между корпусными данными и интуицией как исходным материалом или сырьем для генеративного описания, но мы все еще стоим перед фактом, что в реальной практике корпусы не используются.
Семиотика как наука и дисциплина. Происхождение семиотики. (18 баллов)
СЕМИОТИЧЕСКИЕ ШКОЛЫ И НАПРАВЛЕНИЯ Семиотика – это наука, изучающая строение и функционирование знаковых систем.
Идея создания науки о знаках возникла почти одновременно и независимо у нескольких ученых. Основателем семиотики считается американский логик, философ и естествоиспытатель Ч.Пирс (1839–1914), который и предложил ее название. Пирс дал определение знака, первоначальную классификацию знаков (индексы, иконы, символы), установил задачи и рамки новой науки.
Несколько позднее швейцарский лингвист Ф. де Соссюр (1857–1913) сформулировал основы семиологии, или науки о знаках. Знаменитый Курс общей лингвистики (курс лекций) был издан его учениками уже после смерти ученого в 1916. Термин «семиология» и сейчас используется в некоторых традициях (прежде всего французской) как синоним семиотики.
Школы и направления семиотики во второй половине 20 в. можно определять по доминирующему объекту исследования, по территориальному признаку (часто объединяющему сторонников одного метода) и по теоретическому кредо исследователей одной школы. Можно говорить о следующих относительно автономных семиотических направлениях: французская школа семиотики и структурализма; семиотическое направление Умберто Эко; Тартуская семиотическая школа; Московская семиотическая школа; Польская семиотическая школа; школа Рурского университета г.Бохума; семиотические работы российских ученых, не объединенных в группы и направления.
К началу 1960-х годов в Москве сформировалась группа исследователей, пришедших к семиотике разными путями: от структурной лингвистики и автоматического перевода, от компаративистики, общего языкознания. Часть из них стала сотрудниками сектора структурной типологии Института славяноведения Академии наук СССР, которым с 1960 по 1963 год руководил В.Н.Топоров, с 1963 по 1989 год – В.В.Иванов. Именно они стали идеологами той семиотической ветви, которая впоследствии получила имя Московской семиотической школы. В эту группу вошли сотрудники сектора – А.А.Зализняк, И.И.Ревзин, Т.Н.Молошная, Т.М.Николаева, Т.В.Цивьян, З.М.Волоцкая и др.
С точки зрения семиотики основной структурной единицей языка культуры являются знаковые системы.
Семиотика разделяется на три основных области: синтактику (или синтаксис), семантику и прагматику. Синтактика изучает отношения между знаками и их составляющими (речь идет в первую очередь об означающих). Семантика изучает отношение между означающим и означаемым. Прагматика изучает отношение между знаком и его пользователями.
Предмет и задачи семиотики. Место семиотики в кругу других наук. (18 баллов)
Предмет семиотики - это любые знаковые системы. В основе семиотики лежит понятие знака, понимаемого по-разному в различных традициях. В логико-философской традиции, восходящей к Ч. Моррису и Р. Карнапу, знак понимается как некий материальный носитель, представляющий другую сущность (в частном, но наиболее важном случае - информацию). В лингвистической традиции, восходящей к Ф. де Соссюру и позднейшим работам Л. Ельм - слева, знаком называется двусторонняя сущность. В этом случае вслед за Соссюром материальный носитель называется означающим, а то, что он представляет, - означаемым знака. Синонимом "означающего" являются термины "форма" и "план выражения", а в качестве синонимов "означаемого" используются также термины "содержание", "план содержания", "значение" и иногда "смысл".
В жизни всех живых существ – и человека, и животных – знаки имеют огромное значение, на них базируется вся человеческая деятельность и многие формы поведения животных. Именно поэтому многие науки имеют дело со знаками – это и лингвистика, и психология, и математика, и кибернетика и т. д.
А знаковая функция рекламы в современном мире связана с налаживанием эффективной рекламной деятельности и ее воздействием на потребителя. При этом ни одна из названных и других областей не охватывает общую, целостную проблему знака в отвлечении от его конкретных, свойственных данной науке, свойств.
Последняя задача – исследование знака как такового – как раз и является делом семиотики. Семиотика дает определение знака как такового, классифицирует знаки, группирует их по определенным критериям, приводит знаковые ситуации и случаи использования знаков. Но все это становится возможным лишь потому, что семиотика владеет знаниями о частных, конкретных науках, в которых описываются конкретные знаковые ситуации и конкретные приемы использования знаков. Данные отдельных частных наук – база для применения семиотики. Но, объединив все данные отдельных наук, семиотика выводит и формулирует общие положения и законы, связанные со знаками.
В гуманитарных науках семиотика имеет главным образом методологическое и инструментальное значение: это система понятий и исследовательских принципов, доказавших свою результативность при изучении разных информационных процессов и их знаковых реализаций. У семиотики нет объекта, который бы не рассматривался в других областях знаний. Специфика семиотики состоит не в особой предметной области интересов, но в особом, именно семиотическом, взгляде на объекты разных гуманитарных наук.
Теория и модели.
Чарлз Сандерс Пирс (1837–1914) был логиком; его работы по семиотике стали известны уже в 1930-е годы. Пирсу принадлежит разделение семиотических знаков на индексы (знаки непосредственно указывающие на объект), иконы, или иконические знаки (знаки с планом выражения, сходным с феноменом изображаемой действительности) и символы (знаки с планом выражения, не соотносящимся с обозначаемым объектом). Пирс различал экстенсионал, т.е. широту охвата понятия (множества объектов, к которым применимо данное понятие), и интенсионал, т.е. глубину содержания понятия.
Судьба Фердинанда де Соссюра (1857–1913) сходна с судьбой Пирса – оба жили в одно время, их труды получили признание после смерти. Одно из основных положений семиотической теории Соссюра – трактовка знака как двусторонней психической сущности: понятие + акустический образ. Знак становится таковым, когда он занимает определенное место в системе противопоставлений. Второе важное положение в этой теории – идея произвольности, или немотивированности, языкового знака (имеется в виду, что между понятием и акустическим обликом обозначающего его слова нет никакой естественной связи, что доказывается самим фактом существования различных языков, по-разному называющих одни и те же вещи). Соссюр ввел в семиотику (которую он называл “семиологией”) различение синхронии и диахронии, различение langue (языка как системы) и parole (речевой деятельности). Существенным и “лозунговым” на многие поколения явился тезис де Соссюра об автономном существовании языка: “единственным и истинным объектом лингвистики является язык, рассматриваемый в самом себе и для себя”.
Чарльз Уильям Моррис (1901–1978) включил семиотику в энциклопедию знаний в 1938. Признавая, что характерной чертой человеческого интеллекта является порождение знаков, Моррис говорит о том, что семиотика призвана решить задачу унификации наук. Он различает семиотику как совокупность знаков (и науку о них) и процесс, в котором нечто функционирует как знак, – процесс семиозиса. Моррису принадлежит общепринятое теперь подразделение измерений семиозиса на отношение знаков к их объектам (семантика), на отношение знаков к их пользователям, или интерпретаторам (прагматика) и на отношение знаков друг к другу (синтаксис).
Модель Романа Якобсона
В послереволюционные годы он переехал в Прагу, а затем в США, где работал профессором Массачусетского технологического института. В своей работе "Лингвистика и поэтика" он представил речевую коммуникацию в виде следующих шести факторов, каждому из которых соответствует особая функция языка:
Эмотивная (экспрессивная) функция связана с адресантом и имеет целью выражение его отношения к тому, что он говорит. В языке, как правило, одно и то же содержание даже интонационно мы можем оформить так, чтобы было понятно наше одобрение, осуждение и т.д. Р. Якобсон приводит пример, что актер Московского художественного театра в качестве эксперимента произносил фразу "Сегодня вечером" с помощью сорока различных интонаций. И что самое важное - эти интонации однозначно считывались аудиторией.
Конативная функция это звательный падеж и повелительное наклонение. Она выражает непосредственное воздействие на собеседника.
Фатинеская функция Это разговоры о погоде, разговоры во время празднования дня рождения, где самым важным становится не новизна информации, а процесс поддержания контакта. Мы часто проверяем контакт словами "Ты слушаешь?"
Метаязыковая функция связана с кодом: не зная слова, мы можем спросить о его значении и получить ответ. Ответ может быть дан описательно, с помощью других слов, а может и просто с помощью показа предмета.
Поэтическая функция направлена на сообщение. Это центральная функция для словесного искусства, для которого характерно большее внимание к форме, чем к содержанию сообщения. Наша бытовая речь более сориентирована на содержание.
Референтивная (денотативная, когнитивная) функция сориентирована на контекст и представляет собой отсылку на объект, о котором идет речь в сообщении.
Р. Якобсон существенным образом дополнил и развил деление знаков на типы, предложенное Ч. Пирсом. Если знаки у Пирса - иконы, индексы и символы - стоят раздельно друг от друга, то Якобсон считал, что все знаки обладают общими чертами, различие состоит в преобладании одной характеристики над другими.
Модель Юрия Лотмана
Юрий Лотман еще при жизни заслужил признание современников, а после его смерти эстонский президент сказал, что Эстонию знают в мире как страну, где работал профессор Лотман. Это связано с тем, что практически все труды Ю. Лотмана переводились и издавались на разных языках. В советское время Ю. Лотман был движущим механизмом тартуско-московской семиотической школы, становлению которой помогали печатаемые в Тарту труды по семиотике и проводимые там же конференции.
Ю. Лотман считал, что в действительности у говорящего и слушающего не может быть абсолютно одинаковых кодов, как не может быть и одинакового объема памяти. "Язык - это код плюс его история", - исправлял Р. Якобсона Юрий Лотман. При полном подобии говорящего и слушающего исчезает потребность в коммуникации вообще: им не о чем будет говорить. Единственное, что остается - это передача команд. То есть для коммуникации изначально требуется неэквивалентность говорящего и слушающего.
О самой коммуникации Ю. Лотман говорит как о переводе текста с языка моего "я" на язык твоего "ты". "Самая возможность такого перевода обусловлена тем, что коды обоих участников коммуникации, хотя и не тождественны, но образуют пересекающиеся множества".
Феномен чтения уже известного текста приводит Ю. Лотмана к формулировке двух возможных типов получения информации. Например, записка и платок с узелком. Если в первом случае сообщение заключено в тексте и может быть оттуда изъято, то во втором случае сообщение нельзя извлечь из текста, который играет чисто мнемоническую роль.
"Можно рассматривать два случая увеличения информации, которой владеет какой-либо индивид или коллектив. Один - получение извне. В этом случае информация вырабатывается где-то на стороне и в константном объеме передается получателю. Второй - строится иначе: извне получается лишь определенная часть информации, которая играет роль возбудителя, вызывающего возрастание информации внутри сознания получателя".
Именно так читал человек прошлого, у которого могла быть только одна книга, но чтение которой все равно могло обогащать его новым знанием. Современный человек, читая книгу одна за другой, механически "складывает" их в памяти.
Модель Умберто Эко
Итальянский семиотик Умберто Эко известен также своими романами-бестселлерами, среди которых наибольшее признание получил роман "Имя розы".
У. Эко сделал важное замечание по поводу привычно признанной определяющей роли лингвистики в семиотическом анализе: "далеко не все коммуникативные феномены можно объяснить с помощью лингвистических категорий". Это замечание отдаляет его от тартуско-московской школы, в рамках которой интуитивно признавалась базисность лингвистики.
В то же время в качестве наиболее интересного для семиотики объекта У. Эко называет точки возникновения лжи. А это явно вновь возвращает нас к естественному языку. Хотя действительно ложью с точки зрения нормы должны быть признаны и литература, и искусство, поскольку они описывают то, чего никогда не было. А это и есть наиболее привычные объекты для семиотического анализа.
У. Эко трактует иконический знак как континуум, в котором невозможно вычленить дискретные смыслоразличительные элементы, подобные существующим в естественном языке. У. Эко ставит это известное наблюдение в систему, объясняющую различие визуальной коммуникации.
"Знаки рисунка не являются единицами членения, они значат только в контексте (точка, вписанная в миндалевидную форму, значит, зрачок) и не значат сами по себе, они не образуют системы жестких различий, внутри которой точка обретает собственное значение, будучи противопоставленной прямой или кругу" .
В естественном языке значение оказывается заданным заранее, в визуальном оно вырабатывается по мере получения сообщения.
Иконический знак, обладающий сходством с изображаемым предметом, берет не все его характеристики. такой пример: художник тринадцатого века рисует льва в соответствии с требованиями тогдашних иконических кодов, а не исходя из реальности. Визуальный знак должен обладать следующими типами характеристик: а) оптическими (видимыми), б) онтологическими (предполагаемыми), в) условными. Под последними У. Эко понимает иконографические коды того времени.
У. Эко предлагает следующую модель коммуникации
Это стандартная прикладная модель, которая усилена понятием лексикодов или вторичных кодов, под которыми У. Эко понимает разного рода дополнительные коннотативные значения, которые известны не всем, а только части аудитории.
Анализируя раннее христианство, У. Эко подчеркивал, что для воздействия приходилось изобретать притчи и символы, чего не может сделать чистая теория . Иисус, например, символизировался с помощью изображения рыбы.
Профессор Умберто Эко посвятил отдельное исследование коммуникации в рамках массовой культуры. Его основной постулат состоит в том, что при рассмотрении текстов массовой культуры они написаны одновременно как автором, так и читателем . Он анализирует при этом супермена, шпионские романы Я. Флеминга, "Парижские тайны" Эжена Сю. Здесь вновь возникает идея литературы как коллажа, как китча.
Коммуникативный акт и его структура. Проксемика как наука о коммуникативном пространстве. (18 баллов)
В современной лингвистике термин «коммуникативный акт» понимается довольно широко: от обмена текстами, произнесенными устно или представленными письменно, до ролевой ситуации, в которой роли регламентированы социальной и национально-культурной средой, регулирующей с помощью языковых и неязыковых стереотипов иерархию мотивов и личностных смыслов коммуникантов.
Проксемика - это наука о коммуникативном пространстве, это наука о том, как человек мыслит коммуникативное пространство, как его обживает и использует. Предметом проксемики является невербальная концептуализация и культурная организация пространства, изучение способов восприятия, организации и использования пространства людьми во время коммуникации.
Понятие знака. Компоненты знака. Форма, смысл, синтактика и прагматика знака. (18 баллов)
Знак - это материальный предмет (явление, событие), объективно заменяющий некоторый другой предмет, свойство или отношение и используемый для приобретения, хранения, переработки и передачи сообщений (информации, знаний). Выделяют шесть типов знаков и знаковых систем: естественные, функциональные, иконические, конвенциальные, вербальные, системы записи.
Под естественными знакомы понимаются вещи и явления природы в том случае, когда они указывают на какие-то иные предметы или явления и рассматриваются в качестве носителя информации о них. Естественные знаки - это знаки-признаки, например дым - знак огня. Чтобы понимать естественные знаки, нужно знать, признаком чего они являются, и уметь извлекать содержащуюся в них информацию.
СЕМИОЗИС - процесс порождения и функционирования знаков. Этот термин впервые был использован, по-видимому, греч. врачом Галеном из Пергама (139-199 гг. н.э.), который называл С. интерпретацию симптомов болезни. Античные авторы включали в С. три компонента; 1) то, что выступает как знак; 2) то, на что указывает знак; 3) воздействие, которое знак оказывает на человека (т.е. способ интерпретации).
Синтактика изучает объективные законы устройства знаковых систем.
Ее задачей является описание запаса правильно построенных текстов (составных знаков) для различных классов знаковых систем. В идеале она должна описывать все допустимые тексты.
Семантика изучает законы смысла.
Центральным понятием семантики является понятие значения, или смысла. Обычно для разъяснения структуры языкового значения используется "семантический угольник": знак (слово) - денотат (предмет) - понятие. В значении слова находит свое обобщенное отражение определенный предмет, "фрагмент" действительности: слово является названием не отдельного предмета, а целого класса предметов. Предметы и явления действительности отражаются в сознании человека в виде логических понятий. Таким образом, значение есть соотнесенность знака (слова) с определенным понятием.
В семантическом треугольнике обязательными компонентами являются "знак" и "понятие", а "денотат" может отсутствовать.
Например, все люди знают различных сказочных персонажей: Бабу Ягу, Кощея Бессмертного, Красную Шапочку и др. - и могут приблизительно описать их и дать им некоторую характеристику. Следовательно, знак и понятие существуют. А вот денотата - самого персонажа - не существует.
Прагматика - раздел семиотики, посвященный рассмотрению и изучению отношения субъектов, воспринимающих и использующих какую-либо знаковую систему (ее "интерпретаторов"), к самой знаковой системе.
Основоположником прагматики считают Ч. Пирса, в дальнейшем существенный вклад в нее внесли Ч. Моррис (которому принадлежит термин "прагматика") и другие ученые.
прагматика изучает свойства и отношения какой-либо знаковой системы невыразимыми средствами самой этой знаковой системы.
При объяснении понятия "прагматика" в качестве простейшего примера знаковой системы часто приводят систему дорожной сигнализации - светофор. Эта система имеет три знака: красный, обозначающий "остановиться", зеленый - "можно ехать" и желтый - "приготовиться к движению (или остановке)".
Виды знаков. Основные противопоставления в системе знаков. Классификации знаков. (читай про семиотиков) (18 баллов)
Под естественными знакомы понимаются веши и явления природы в том случае, когда они указывают на какие-то иные предметы или явления и рассматриваются в качестве носителя информации о них. Естественные знаки - это знаки-признаки, например дым - знак огня. Чтобы понимать естественные знаки, нужно знать, признаком чего они являются, и уметь извлекать содержащуюся в них информацию.
Функциональные знаки - это вещи и явления, имеющие непосредственное прагматическое предназначение, а знаками они становятся, потому что включены в человеческую деятельность и несут информацию о ней. Это тоже знаки-признаки, например производственная техника, поскольку любой механизм или деталь может выступать как знак, содержащий информацию обо всей технической системе, элементом которой он является, например действия учителя, водящего пальцем по списку учеников в журнале, становятся знаком начинающегося опроса. Функциональные знаки нередко имеют вторичные значения, приписываемые им по аналогии, что особенно хорошо видно в суевериях: подкова - к счастью, женщина с пустыми ведрами - к несчастью и т.д.
Иконические знаки - знаки-образы, внешний вид которых отражает облик обозначаемых ими вещей. Как правило, они создаются искусственно, хотя изредка могут использоваться естественные объекты, если они похожи на предмет, который им хотят обозначить. Так, в музыке имитируются гром, морские волны и т.п.; в этом случае знаки схожи с обозначаемыми предметами по материалу. Художественные образы, созданные писателями, художниками или скульпторами, очень точно описывают людей, животных или события, хотя они в большей или меньшей степени условны.
Конвенциональные (условные) знаки - искусственно созданные знаки, которым люди договорились приписывать определенное значение. Они могут быть совсем не похожи предмет, который обозначают (хотя это и не исключено), например школьный звонок. красный крест на машине «скорой иомоши», «зебра» на пешеходном переходе и др. Существует три основных вида конвенциональных знаков - сигналы, индексы и символы.
Сигналы - знаки извещения или предупреждения, например цвета светофора.
Индексы - условные обозначения предметов или ситуаций, имеющие компактный вид и применяемые для того, чтобы выделить эти предметы и ситуации из ряда других. Иногда (но необязательно) их стараются подбирать так, чтобы их внешний вид подсказывал, что они обозначают, например показания приборов, условные значки в схемах, на графиках и т.д.
Символы - знаки, не только указывающие на некоторый объект, но и несущие в себе добавочный смысл. Если значения любых других знаков относятся либо к вещам и предметам реального физического мира, либо к явлениям психической и духовной жизни, то значения символов указывают на значимость, ценность этих явлений как для отдельного человека, так для малых и больших групп людей, народов, государства, человечества в целом. Примерами символов являются государственные гербы, флаги, гимны - символические знаки достоинства государств.
Понятие знакового процесса (семиозиса). Типы семиозиса. (18 баллов)
СЕМИОЗИС - процесс порождения и функционирования знаков. Ввел моррис
Частным случаем семиозиса является речевое общение (или речевой акт), а частным случаем кода – естественный язык. Тогда отправитель называется говорящим, получатель – слушающим, или также адресатом, а знаки – языковыми знаками. Код (и язык в том числе) представляет собой систему, которая включает структуру знаков и правила ее функционирования.
Каждый из участников любой знаковой коммуникации чаще всего участвует в каждый момент времени только одной своей половиной: либо воспроизводит знаки, либо воспринимает их. Соответственно этому целесообразно выделить два частных вида семиозиса, в каждом из которых участвуют разные половинки интерпретаторов (участников коммуникации).
Означивание (семиотизация) как превращение вещи в знак. Знаки в жизни, культуре и языке. (18 баллов)
ОЗНАЧИВАНИЕ - базовое понятие фиксирующее процессуальность обретения текстом смысла, который исходно не является ни заданным, ни данным.
Принципиальное отличие символа от мифа, заключается в том, что миф – это всегда сюжет, это всегда некое внешнее оформление концепции бытия. Символ же надсюжетен и гораздо более размыт, расплывчат, но он может вбирать в себя сюжеты.
Мифотворчество возможно и сегодня, но лишь как игра воображения, а не как абсолютная реальность, миф архаичен, символ же еще работает в нашей культуре, символ – это обновление мифа на современном уровне состояния цивилизации.
Объединение знаков в системы. Понятие семиотической системы. Внутреннее строение знаковой системы. (18 баллов)
Отношения, которые существуют между знаками в знаковой системе, называются парадигматическими. Среди важнейших парадигматических отношений – синонимия, омонимия и др.
Наряду с парадигматическими отношениями между знаками существует и другой тип отношений – синтагматические. Синтагматическими называются отношения между знаками, возникающие в процессе их комбинирования. Именно синтагматические отношения обеспечивают существование текста – результата действия знаковой системы в процессе коммуникации.
Парадигматические отношения (отношения в знаковой системе). Основные виды парадигматических отношений. (18 баллов)
Составляющие языковую систему знаки входят друг с другом в отношения двоякого рода. Это отношения смежности, следования, сочетаемости – синтагматические отношения. Или отношения сходства, взаимозаменяемости, противопоставления – парадигматические отношения.
Разграничение проводится путем парадигматического противопоставления (по сходству или различию содержания) или путем синтагматического контраста в линейном ряду, при их сочетаемости. В линейном ряду, а чаще и тем и другим вместе взятым. Сравните: дом ремонтируется (здание), содержать дом в чистоте (жилище), друзья дома, хозяин дома (семья), обрести дом (родное жилище),весь дом заговорил (жильцы дома).
Представить парадигматические и синтагматические отношения между словами можно в виде двух пересекающихся осей: горизонтальной (сочетаемость) и вертикальной (смысловое сходство):
Синтагматические и парадигматические отношения – максимально широкие, всеобъемлющие категории языка. Под них подводятся все остальные виды отношений между единицами, Так синонимия и антонимия, склонение существительного, изменение прилагательного по родам представляют собой частный случай парадигматических отношений, а согласование прилагательного и существительного есть реализация синтагматических связей. Каждое слово у человека, владеющего языком, вызывает целую цепочку ассоциативных связей, т. е. слово одновременно в нашем сознании функционирует во множестве парадигматических и синтагматических отношений.
Семио- и лингвогенез. Генетический код как первая семиотическая система. (18 баллов)
Семиогенез – одно из важнейших понятий семиотики. Понятие семиогенеза трактуется и разрабатывается в двух значениях – в широком и в узком. В первом случае оно связывается с естественной сферой бытия и призвано характеризовать переход от форм животного сигнала к собственно семиотическим формам (символу и знаку), в которых реализуется деятельность человеческого сознания. Во втором случае семиогенез непосредственно ограничивается сознательной сферой жизни человека, которая в совокупном понимании трактуется также как сфера культурной деятельности, где доминирующая роль принадлежит символу – как форме, с которой связывается любое материальное воплощение культуры, и универсальному носителю культурной памяти. В таком контексте семиогенез непосредственно рассматривается как эволюция символа в культуре.
Генетический код можно уподобить тексту, написанному на языке, алфавит которого содержит только четыре буквы; А, Т, Г и Ц. Синтаксические правила этого языка допускают лишь определенные комбинации этих букв при образовании четырехбуквенных «слов». Последовательность таких слов образует текст сообщения о всех свойствах организма, то есть его генетический код.
Генетический код – свойственная живым организмам единая система «записи» наследственной информации в молекулах нуклеиновых кислот в виде последовательности нуклеотидов. Генетический код считается первой семиотической системой.
Семиогенез и эволюция. Проблема происхождения языка человека. (18 баллов)
Какой же характер носили первые звуковые высказывания первобытного человека? Что касается их содержания, то почти с полной уверенностью можно охарактеризовать их как требование действия, как призыв о помощи, а не как описание фактов. Если бы первые высказывания первобытного человека выразить с помощью нашего, развитого языка, они обязательно содержали бы глаголы в повелительном наклонении («дай!», «неси!», «ломай!»)
Текст. Связность текста. Виды текстов. Знаки в тексте. Употребление знаков в тексте. (18 баллов)
Язык окружает человека в жизни, сопровождает его во всех его делах, хочет он того или не хочет, присутствует во всех его мыслях, участвует в его планах. Владеть родным языком, пользоваться речью кажется нам настолько же естественным и безусловным, как, скажем, умение хмурить брови или подниматься по лестнице. А между тем язык не возникает у человека сам по себе, это продукт подражания и обучения. Современный человек как биологический вид называется по-латыни Homo sapiens, то есть человек разумный. Но хомо сапиенс есть одновременно Homo loquens (хомо локвенс) – человек говорящий. Для нас это означает, что язык – не просто «удобство», которое придумало для облегчения своей жизни разумное существо, но обязательное условие его существования. Язык – составная часть внутреннего мира человека, его духовной культуры, это опора для умственных действий, одна из основ мыслительных связей (ассоциаций), подспорье для памяти и т.д. Трудно переоценить роль языка в истории цивилизации. Можно вспомнить по этому поводу известный афоризм немецкого философа-экзистенциалиста Мартина Хайдеггера: «Язык создает человека» – или повторить вслед за российским ученым Михаилом Бахтиным: «Язык, слово – это почти все в человеческой жизни».
Синтагматические отношения (отношения между знаками в тексте). Правила комбинирования знаков. (18 баллов)
Поскольку синтагматические отношения наблюдаются на всех уровнях строения языка, в современном языкознании, в зависимости от выбранных единиц анализа, говорят о синтагматике как части соответствующей уровневой дисциплины и выделяют синтагматику фонетическую, фонологическую, морфологическую, лексическую и т. п.
Выделение синтагматических отношений связывают обычно с именем Ф. де Соссюра. По мнению де Соссюра, из двух типов отношений, определяющих систему языка и его состояние в каждый момент его существования, - синтагматических и парадигматических - первые непосредственно наблюдаемы и основаны на линейном характере речи и свойстве её протяжённости, однонаправленности, последовательности. Благодаря этому элементы, следуя один за другим, образуют определённую языковую цепочку, последовательность - синтагму, внутри которой составляющие её элементы вступают в синтагматические отношения. Они характеризуют связи следующих друг за другом единиц и определяются их контрастом; языковой элемент может поэтому противопоставляться либо предшествующему, либо следующему за ним, либо и тому и другому одновременно. Для выявления этих отношений разрабатываются специальные процедуры сегментации, или членения текста (речи), позволяющие отличить и отделить одну единицу от другой на основании свойства ее повторяемости и контраста с соседними единицами. Поскольку почти все языковые единицы находятся в зависимости либо от того, что их окружает в потоке речи, либо от тех частей, из которых они состоят сами, развитие процедур синтагматического анализа идёт по двум разным линиям: с первым свойством связаны методика валентностного анализа (см. Валентность) и - шире - свойства сочетаемости языковых единиц, со вторым - понятия и методика дистрибутивного анализа.
Все знаки в таких системах взаимозависимы.
Структура системы знаковой информации зависит от состава и сложности сообщений, которые должны быть в ней закодированы. Иерархия в этой системе выглядит следующим образом: знак (3) как заместитель определенного предмета или явления, знаковая система (ЗС) как заместитель определенной совокупности предметов и носитель информации о системе обозначаемых предметов, знаковая модель (ЗМ) как совокупность нескольких знаковых систем, используемых для кодирования сложных сообщений.
В знаковой ситуации находят отражение знаковые отношения, которые возникают в деятельности человека. Эти знаковые отношения реализуются через основные функции, которые знаки и ЗС выполняют в деятельности человека
Свойства знаковых систем. Правила употребления и взаимодействия знаковых систем. (18 баллов)
Специфика языка как знаковой системы
Для структурной лингвистики, допускающей возможность описания языка как имманентной, замкнутой в себе системы, принципиально важное значение имеют следующие свойства языкового знака:
его дифференциальная природа, делающая каждый языковой знак достаточно автономной сущностью и не позволяющая ему в принципе смешиваться с другими знаками того же языка; это же положение распространяется и на незнаковые элементы языка (образующие план выражения знаков фонемы, силлабемы, просодемы; образующие план содержания знаков значения / семантемы);
вытекающая из парадигматических противопоставлений между знаками возможность отсутствия у знака материального означающего (т.е. существование в рамках определённой парадигмы языкового знака с нулевым экспонентом);
двухсторонний характер языкового знака (в соответствии с учением Ф. де Соссюра), что побуждает говорить о наличии того или иного языкового значения только при наличии регулярного способа его выражения (т.е. устойчивого, стереотипного, регулярно воспроизводимого в речи экспонента), а также о наличии у того или иного экспонента стереотипного означаемого;
случайный, условный характер связи означаемого и означающего;
чрезвычайная устойчивость во времени и вместе с тем возможность изменения либо означающего, либо означаемого.
Можно языковые знаки разбить на классы знаков полных, т.е. коммуникативно завершённых,
самодостаточных (тексты, высказывания), и знаков частичных, т.е. коммуникативно несамодостаточных
(слова, морфемы). Языкознание традиционно концентрировало внимание на знаках назывных (словах). Новейшая семиотика сосредоточивает своё внимание на высказывании как полном знаке, с которым соотносится не отдельный элемент опыта, а некая целостная ситуация, положение дел.
Параллельное сосуществование знаков разных систем в коммуникативном акте и тексте. (18 баллов)
Перевод и транслитерация. Вторичное использование знаков. (18 баллов)
Транслит (сокращенно от «транслитерация») - это метод написания нелатинского текста или слов, латинскими буквами. Транслитерацией часто пользуются вместо кириллицы при работе на нерусифицированных системах для ввода названий файлов, а так же для перевода названий или имен из одного языка на другой. Данный онлайн сервис переводит русский текст (кириллица) в транслит, то есть латинский или английский алфавит.
Креолизация. Креолизированные знаковые системы. (18 баллов)
Креолизованный текст - текст, фактура которого состоит из двух разнородных частей: вербальной (языковой/речевой) и невербальной (принадлежащей к другим знаковым системам, нежели естественный язык). Примеры креолизованных текстов - тексты рекламы, комиксы, афиши, плакаты.
Креолизация - это «комбинирование средств разных семиотических систем в комплексе, отвечающем условию текстуальности».
Креолязованные языки – языки, появившиеся от смешения двуж других языков, и устоявшиеся в части общества. Лингва франка – обозначение всех языков. Креолизация языка- его упрощение.
Семиотический шум. Типология коммуникативных неудач. Коммуникативный провал. (18 баллов)
Здесь можно сказать про шум в кино, как в кадре, так и за кадром. (человек идет один, но звук как рота солдат – символ его силы)
коммуникативная неудача
Собеседники имеют разные стереотипы, касающиеся манеры поведения вышестоящих с нижестоящими и наоборот; соответственно, каждый из собеседников может быть шокирован поведением другого. Степень значимости статусных различий будет оценена собеседниками по-разному; соответственно, тот, кто воспримет ее как не очень значимую, совершит неправильный выбор коммуникативных стратегий.
Для представителей коллективистских культур более характерно фокусировать внимание на социальном статусе собеседника; их отношение к собеседнику в значительной мере определяется этим фактором. Ситуационный контекст может, с одной стороны, скорректировать выбор участника в зависимости от степени официальности ситуации, а также может вызывать (или не вызывать) определенную степень искренности в отношениях. С другой стороны, наше отношение к собеседнику зависит от того, делаем ли мы упор на личные качества человека или на ситуационные факторы. Как видим, здесь также возникают зоны риска.
При взаимодействии коллективистских и индивидуалистических культур возможны ошибки и с той, и с другой стороны. Причем, по-видимому, к негативным последствиям может привести именно акцент на личную идентичность в ущерб социальной идентичности собеседника, если он принадлежит к коллективистской культуре.
Коммуникативный провал
неожиданный перлокутивный эффект (см. перлокуция), показывающий, что намерение говорящего (получить информацию, предупредить и т. д.) не достигло своей цели. Это, возможно. например, в ситуации, когда вместо ответа на вопрос звучит не сообщение информации, а встречный вопрос-повтор (Где ты была вчера? - Вчера?).
Язык как знаковая система. Языковые знаки, их строение и функционирование. Языковая структура. Языковая теория. (18 баллов)
Язык как знаковая система
Язык как важнейшая знаковая система отличается от всех остальных вспомогательных (специализированных) знаковых систем.
Языковая знаковая система является всеобъемлющим средством передачи и хранения информации, а также оформления самой мысли, выражения эмоций, оценки и волеизъявления, в то время как специализированные знаковые системы служат для передачи ограниченной информации, перекодировки уже известного.
Структурное значение языкового знака
Значение является семантической функцией языковой единицы, потому что эти единицы, имея свое собственное содержание, образуют внутреннюю форму мысли. Значение языковых единиц не является предметом мысли говорящего, если он не на них направляет свое внимание. Значение языковых единиц абстрагировано от их внеязыковых коррелятов и конкретности, и в этом смысле в языке есть только общее и формальное, но содержательное формальное.
Лексическое и грамматическое значения языкового знака можно рассматривать как содержание языкового знака. Эти значения не совпадают со значением словарной единицы и значением грамматической формы, которые проявляются в одном знаменательном слове.
Лексическое значение отличается от грамматического тем, сто оно привязано к отдельным словам, тогда как грамматическое значение свойственно не какому‑то отдельному слову, а языку в целом: любое лексическое значение может проявляться только через общее значение - групповое лексическое и грамматическое. Грамматическое значение, следовательно, является способом представления лексического значения. Так, понятие черного не может существовать вообще; оно существует лишь как черный (признак), чернота (предметность), чернеть (действие) и т. п.
Грамматические значения как классифицирующие понятия и категориальные семантические свойства языка обязательны для всех говорящих на данном языке;
лексические значения в различной степени используются говорящими - в зависимости от наличия специальных знаний, знакомства со словарным составом языка и владения стилистическими ресурсами языка. Вариантность лексических значений, их синонимичность значительно шире и разнообразнее, чем вариантность и синонимичность грамматических значений.
Деление языковых значений на лексические и грамматические предполагает их взаимосвязь, наличие переходных случаев и дальнейшее уточнение. Необходимо различать во‑первых, значения модели языковой единицы и конкретных языковых единиц; во‑вторых, разные виды единиц (например, морфемы и словоформы, словосочетания и предложения). Наконец, языковые единицы бывают простые и сложные (лексема и фразеологизм, синтетическая и аналитическая форма слова и т. п.), и это влияет на структуру их значения.
Говоря от структурных языковых значениях, мы должны различать среди них указательные и характеризующие. Указательные значения (денотаты) означают и называют значение или отношение; характеризующие значения (дисигнаты) выражают отношение к этому значению или отношению Они являются как бы значениями о значениях, отношениями к отношениям.
Называют эти виды значений и другими терминами: первый - означающим, номинативным, тогда как второй - обозначающим, смысловым, модальным, модально‑смысловым. Особенно много терминов существует для названия видов значений применительно к лексическому значению слова, причем многие из них пришли из логики и семиотики: референт и символ, денотат и десигнат (сигнификат), значение и смысл и т. п. Следует подчеркнуть, что структурное значение языковых единиц, их категорий и моделей (по своей природе семантических и воспроизводимых) не является непосредственным предметом сообщения. Лексическое значение, обладая номинативным и десигнативным содержанием, в речи наполняется конкретным смыслом и получает дополнительное денотативное и коннотативное (стилистическое) значение. Таким образом, лексическое (как и грамматическое) значение используется для организации и передачи внеязыковой семантики, конкретного сообщения.
Модели языка и модели в языке. Функции и уровни языка. (18 баллов)
Структура языка – это совокупность закономерных связей и отношений между языковыми единицами, зависящих от их природы и определяющих качественное своеобразие языковой системы в целом и характер ее функционирования.
Отношение – это результат сопоставления двух или более единиц языка по какому- либо общему основанию или признаку.
2. УРОВНЕВАЯ МОДЕЛЬ СИСТЕМЫ ЯЗЫКА
Языковые уровни располагаются по отношению друг к другу по принципу восходящей или нисходящей сложности единиц языка. Сущность этого явления заключается в сохранении свойств и признаков единиц низшего уровня в системе высшего уровня, но уже в более совершенной форме. Таким образом, отношения между уровнями языковой системы не сводимы к простой иерархии - подчинения или вхождения. Поэтому систему языка справедливо называть системой систем.
Началом сегментации речевого потока является выделение в нем коммуникативных единиц – высказываний, или фраз. В системе языка ему соответствует синтаксема или синтаксическая модель, представляющая синтаксический уровень языка. Следующим этапом сегментации является членение высказываний на словоформы, в которых совмещаются несколько неоднородных функций (номинативная, деривационная и релятивная), поэтому операция отождествления осуществляется отдельно по каждому направлению.
Класс словоформ, характеризующийся одинаковыми по значению корневыми и аффиксальными морфемами, отождествляется в основную единицу языка – слово, или лексему.
Следующий этап сегментации речевого потока состоит в выделении наименьших значимых единиц – морфов. Морфы с тождественными лексическими (корни) и грамматическими (служебные и аффиксальные) значениями объединяются в одну единицу языка – морфему. Вся совокупность морфем данного языка образует в системе языка морфемный уровень. Завершает сегментацию речевого потока выделение в морфах минимальных речевых отрезков – звуков. Разные по своим физическим свойствам звуки, или фоны, могут выполнять одну и ту же смыслоразличительную функцию. На этом основании звуки отождествляются в одну языковую единицу – фонему. Фонема – минимальная единица языка. Система фонем образует фонологический уровень языка.
Таким образом, выделение уровня или подсистемы языка допускается в том случае, когда: подсистема обладает основными свойствами языковой системы в целом; подсистема отвечает требованию конструктивности, то есть единицы подсистемы служат конструированию единиц подсистемы более высокой организации и вычленяются из них; свойства подсистемы качественно отличаются от свойств конструирующих ее единиц нижележащей подсистемы; подсистему определяет единица языка, качественно отличающаяся от единиц смежных подсистем.
Своеобразием уровневой модели языковой системы является стремление представить язык как симметричную и идеально упорядоченную схему. Эта идея, сама по себе довольно привлекательная, однако не является вполне адекватной, поскольку язык не представляет собой абсолютно гармоничной, симметричной и идеально упорядоченной системы. Поэтому все большую популярность приобретает полевая модель языковой системы
3. ПОЛЕВАЯ МОДЕЛЬ СИСТЕМЫ ЯЗЫКА
Главным принципом полевого моделирования системы языка служит объединение языковых единиц по общности их содержания – семантического и функционального. Единицы одного и того же языкового поля отражают предметное, понятийное или функциональное сходство обозначаемых явлений. Полевая модель демонстирует диалектическую связь между языковыми явлениями и внеязыковым миром. В ней выделяется ядро и периферия. Ядро концентрирует в себе максимальный набор полеобразующих признаков. Периферию образуют языковые единицы с неполным набором этих признаков, и их интенсивность может быть заметно ослаблена. Они обычно являются экспрессивными образованиями.
Критерии выделения ядра и периферии были разработаны чешскими лингвистами.
Возникает вопрос, что значит системно-структурное изучение языка, какие аспекты языка при этом познаются особенно глубоко и эффективно. На него следует ответить следующим образом.
1.Системные принципы служат методологической базой для построения современных лингвистических теорий, для полевого принципа изучения иностранных языков.
2. Функции языка рассматриваются в их системном взаимодействии.
3. Сопоставляется система языка с другими знаковыми системами.
4. Классификация языков осуществляется на единой – системной – основе.
5. Принцип системности внедряется в сравнительно-историческое исследование языков.
6. Выясняются системные связи и отношения, их специфика на разных структурных уровнях языка и между уровнями.
Таким образом, исходными критериями языковой системы являются: а) ее целостность; б) относительная неделимость элементов системы; в) иерархическая организация; г) структурность.
Основные лингвистические теории и модели (обзор).
и весь комплекс задач, связанных с деятельностью человека :
а) теория языка, устанавливающая звуковые, морфолого-синтаксические и логические структуры и совпадающая во многом с теорией грамматики, должна быть совместимой с моделированием интерпретационных процессов,
б) теория обыденного знания, выявляющая устройство систем понятий, которые определяют перцептивную, когнитивную и моторную переработку окружающего мира,
в) теория социального взаимодействия, исследующая структуры межличностных отношений, частным проявлением которых являются коммуникативные действия. Противопоставление систем знаний процессам и механизмам их использования внеположено этому трехчастному делению, позволяя модифицировать каждую из частей этой модели. А такие модификации – естественный результат теоретического и эмпирического роста всех названных смежных дисциплин. Важное место занимает в этом научное знание и его исследование: при интерпретации речи мы пользуемся не только обыденными, но и довольно специальными знаниями, особенно общаясь по поводу науки; тогда закономерно возникает вопрос: каковы механизмы "перекачки" знаний в состав обыденных представлений? Несомненно пока только то, что к этому механизму непосредственное отношение имеет речевая деятельность.
Роль означивания в культуре. Примеры культурного означивания вещей (символика цвета, чисел, язык жестов, язык цветов, танца, камни и знаки и др.) (18 баллов)
Культура как способ означивания жизни
На этом примере видно, что облик культуры формируется самой жизнью, в данном случае – жизнью религиозной общины. В других сообществах значимыми будут события, факты и отношения совсем другого порядка. Но всякий раз, для того, чтобы понимать происходящее, влиять на него, владеть им, люди, составляющие то или иное сообщество, должны уметь описать существенно важные проявления собственной жизни знаковыми средствами, «означить» их и тем самым сделать фактами культуры.
Все отрасли знаний Древнего мира, эти предшественницы будущих наук, выросли из этой потребности означить происходящее. Означивали так, как умели, как могли, как считали разумным. Потребность регулировать отношения между людьми породила – как форму их означивания – древнее законодательство. Потребность учитывать размеры полей, объемы хранилищ, массы зерна, учитывать соотношения размеров при строительстве зданий, судов, оборонительных стен, водоводов и т. пр. породила древнематематическую систему знаков и правил операций с ними.
Означивают не только то, что видят, но и то, во что верят. Средневековая культура полна знаков, отсылающих к неземной реальности. Иконы, мозаики, рельефы и другие изображения означивают жизнь так, как ее понимали в Средневековье, считая загробную судьбу человека такой же реальностью, как и земную. В Советском Союзе верили, что «Начинается земля, как известно, от Кремля...». Это – тоже вид означивания (в словах) советского представления об устройстве мира. Вера в такое мироустройство считалась важной частью общественной жизни: кто думал иначе, рисковал многим. Газеты, плакаты, кинокартины, телепередачи показывали центральное положение СССР в мире.
Означиванию подвергаются только те события и переживания, в которых обнаруживается общественный смысл. Остальные культура «не видит», она их игнорирует. Поэтому одни и те же жизненные факты могут стать фактами культуры в одном сообществе и не стать ими – в другом. Например, рождение первого сына в семье монарха – факт первостепенной важности в культуре, признающей наследование власти по крови. Впрочем, не всегда легко объяснить, почему один факт жизни обнаруживает большее общественное значение, чем другой, например, почему женитьба известного киноактера важна и значима для широкой публики, а женитьба ведущего авиаконструктора нет. В любом случае, однако, можно сказать, что в культуре нет ничего такого, чего не было бы в жизни.
Знаки в языке. Истина и ложь. Смысл. (18 баллов)
Язык – это система знаков, служащая для хранения и передачи информации.
Различают языки следующих видов:
- естественные – это открытые, саморазвивающиеся системы (русский, английский, китайский и т.д.);
- искусственные – закрытые системы (языки наук, языки программирования и т.д.).
Изучением языка как знаковой системы занимается наука семиотика, включающая в себя такие разделы, как:
- синтаксис – теория отношений одного знака к другому, т.е. теория соединения знаков в комплексы знаков, используемых в общении;
- семантика – теория, изучающая отношение знака к его значению и смыслу;
- прагматика – теория, описывающая способы использования знаков носителями языка.
Знак – материальный предмет (явление, событие), выступающий в качестве представителя некоторого другого предмета, свойства или отношения и используемый для приобретения, хранения, переработки и передачи сообщений (информации, знаний).
Предметное значение знака – это замещаемый объект. Подобным объектом могут быть предметы, в широком смысле слова – все, что способно стать объектом мысли, все, о чем можно что-либо утверждать или отрицать. В этом качестве могут выступать и характеристики предметов. Вообще предметные значения знаков многообразны. Иногда даже трудно установить, каковы они для тех или иных видов знаков. В частности, это относится к предложениям. С большой степенью условности в логике считается, что предметными значениями повествовательных предложений являются такие абстрактные объекты, как истина и ложь. Имеется в виду, что повествовательное предложение указывает на наличие определенной информации (истинной или ложной), относящейся к некоторой области действительности. Вопросительные предложения представляют ситуации, в которых, наоборот, наблюдается недостаток определенной информации и потребность иметь ее. Побудительные же предложения являются знаками наших желаний, стремлений, потребностей.
Прагматика языкового знака и прагматика языка. (18 баллов)
Прагматика - это раздел семиотики, в рамках которого изучаются отношения знаков (см.: Знак) к субъектам, которые их производят и интерпретируют. Прагматика, как правило, рассматривается в рамках междисциплинарной области исследований знаков и знаковых систем семиотики (см.: Семиотика) совместно с двумя другими её разделами: семантикой (см.: Семантика) и синтактикой (см.: Синтактика). Первая из них рассматривает знаки в их отношении к обозначаемым (не имеющими знаковой природы) объектам, вторая - отношения знаков между собой (синтаксис). Наиболее важным предметом изучения для прагматики является прагматический аспект языка (см.: Язык).
Термин «прагматика» был введён в конце 30-х годов XX века Ч. У Моррисом для обозначения одного из трёх разделов семиотики (наряду с синтактикой и семантикой). Однако сам прагматический аспект существования знаковых систем (в том числе и языка) был впервые тщательно рассмотрен Ч. С. Пирсом в конце XIX века. Пирс (как и Моррис, во многом следовавший его идеям) считал прагматическую составляющую основной для определения сущности знака. Знак становится таковым не благодаря своим физическим свойствам, а вследствие определённого употребления его в сообществе. Поэтому как способ построения знаковых конструкций (синтаксис), так и отношение знаков к обозначаемым объектам (семантика) являются лишь средством для выполнения знаками их основной функции: обеспечивать коммуникацию между людьми. Согласно Пирсу, познание представляет собой процесс опосредования реальности знаками. Необходимость опосредования возникает потому, что познавательная деятельность осуществляется не изолированным субъектом (как то пытается представить философская традиция, идущая от Р. Декарта), а сообществом, которое в своих совместных действиях вырабатывает общее представление о мире. Процесс познания состоит в продуцировании и интерпретации знаков (преимущественно языковых). В этом смысле истина, согласно Пирсу, не есть соответствие суждений некоему объективному положению дел. Она представляет собой консенсус, достигнутый в рамках сообщества. Иными словами, истина является не семантическим (как это представляется, например, у А. Тарского), а прагматическим понятием.
Особая роль прагматического измерения языка в познании и рациональной деятельности вообще отмечается в философских концепциях, разрабатываемых немецкими философами Ю. Хабермасом и К.-О. Апелем. Общей чертой, отличающих их от большинства других исследователей, занятых проблемами языковой прагматики, является своеобразный абсолютизм. Этот абсолютизм, выразившийся, в частности, и в названиях их концепций («универсальная прагматика» у Хабермаса и «трансцендентальная прагматика» у Апеля), состоит в поиске всеобщих (универсальных или трансцендентальных) норм коммуникации, присущих всякому человеческому общению.
Аксиомы и постулаты семиотики. (18 баллов)
Аксиома - это базовая формализация (не утверждение, требующее обоснования) эмпирически достоверного факта в рамках данной теории (в граничных условиях использваония).
Пример аксиомы, где ее достоверность не зависит от субъективной оценки: это - любая формализация закона природы, которая воспроизводится у любых исследователей в данных условиях. Например все три закона Ньютона - аксиомы, описывающие фундаментальные законы природы, суть которых пока неизвестна. Эти аксиомы объективно достоверны в рамках условий теории классической механики и не зависят от оценки субъектом. Суть этих аксиом - формализация эмпирически достоверного закона природы.
Понятие семиотической оппозиции. Примеры семиотической оппозиции. (18 баллов)
ОППОЗИЦИЯ ЯЗЫКОВАЯ (от лат. oppositio – противопоставление), лингвистически существенное (выполняющее семиологическую функцию) различие между единицами плана выражения, которому соответствует различие между единицами плана содержания. В этом смысле говорят о фонологической оппозиции, например между русскими фонемами /k/ и /r/ (слова кот и рот различаются не только по звучанию, но и по значению), или о семантической оппозиции "ед. ч." – "мн. ч." (т.к., например, между формами стола и столов имеется как содержательное, так и формальное различие). Подобное истолкование позволяет использовать понятие оппозиции, чтобы разграничить отношения между различными языковыми единицами – так называемые оппозитивные отношения – и отношения между различными вариантами одной и той же языковой единицы – неоппозитивные отношения.
Так, например, глухие заднеязычные согласные [k] и [x], первый из которых является смычным, а второй фрикативным, – разные фонемы русского языка (ср. корь и хорь), тогда как соответствующие звонкие согласные [g] и [g], между которыми существует то же самое фонетическое различие, являются вариантами одной фонемы, т.к. замена одного другим не связана со смыслоразличением: ср. бо[g]атый наряду с более обычным бо[g]атый.
Основные законы семиотики. (18 баллов)
Законы семиотики с самого ее возникновения в виде отдельной науки распределялись по трем ее разделам, которым один из ее основателей, Ч. Моррис, дал следующие названия: синтактика–изучающая отношения между знаками; семантика–изучающая отношения между знаками и обозначаемым предметом; прагматика – изучающая отношения между знаком и человеком. Членение на три раздела восходит к разделению наук еще в средневековье (см. I, 2) и сохраняется в семиотике и теперь1. Но содержание каждого раздела существенно расширилось в связи с тем, что появились частные, конкретные семиотики, тогда как Ч. Моррис устанавливал свое деление применительно к абстрактной семиотике, которая одна только и была достаточно развита в его время. Теперь соотношение частных семиотик с указанными частями общей семиотики, с одной стороны, таково: 1) биосемиотика, изучающая вопрос, каким образом в процессе эволюции нечто стало значить нечто, более отвечает семантике; 2) энтосемиотика – прагматике; 3) абстрактная семиотика – синтактико (подробнее см. Прим. 54 к гл. II). Лингвосемиотика отвечает всем
трем частям, так как она сама и есть прообраз общей семиотики. Но это скорее исторические соответствия. Самая же суть общей семиотики заключается в том, что она рассматривает общие законы, черпая материал для обобщений в разных частных семиотиках. Важнее подчеркнуть эту сторону в семиотических законах. Мы разделим их на три группы: а) объективные законы устройства знаковых систем (синтактика); б) законы, зависящие от позиции наблюдателя (прагматика); в) законы смысла (семантика). Эта классификация, конечно, условна и относительна. Если какой-нибудь закон можно отнести и к тому и к другому разделу, он отнесен к первому по порядку. Каждый закон иллюстрируется более или менее развернутым очерком.
29) Гипотеза Сэпира – Уорфа. Различные интерпретации гипотезы. Следствия из гипотезы. (18 баллов)
Гипотеза лингвистической относительности предполагает, что структура языка влияет на мировосприятие и воззрения его носителей, а также на их когнитивные процессы. Лингвистическая относительность широко известна как гипотеза Сепира-Уорфа. Выделяют две формулировки этой гипотезы:
Строгая версия: язык определяет мышление и, соответственно, лингвистические категории ограничивают и определяют когнитивные категории.
Мягкая версия: мышление наряду с лингвистическими категориями определяет влияние традиций и некоторые виды неязыкового поведения.
Термин «гипотеза Сепира-Уорфа» является, по сути, ошибочным, так как Эдвард Сепир и Бенджамин Уорф никогда не были соавторами и никогда не заявляли о своих идеях как о научных гипотезах. Появление строгой и мягкой версий гипотезы также является позднейшим нововведением: хотя Сепир и Уорф никогда намеренно не проводили подобного разделения, в их работах можно найти как строгое, так и мягкое описание принципа относительности.
Строгая версия лингвистической релятивистской теории была разработана в начале 1920-х немецким лингвистом Лео Вайсгербером.
Принцип лингвистического релятивизма Уорфа был переформулирован в форме научной гипотезы психологом Роджером Брауном и лингвистом Эриком Леннебергом проводившим эксперименты, чтобы выяснить, зависит ли цветовое восприятие участников эксперимента от того, как классифицированы цвета в их родных языках.
В настоящее время большинство лингвистов придерживаются сдержанной позиции по отношению к лингвистическому релятивизму: поддерживается идея того, что язык влияет на определённые виды когнитивных процессов, хотя и неочевидными путями, но иные процессы и сами являются субъектами по отношению к универсальным факторам. Исследования сосредоточены на том, чтобы обнаружить эти пути влияния и определить, до какой степени язык влияет на мышление.
Джон Люси выделил три важнейших направления исследований лингвистического релятивизма. Первое он определил как «структуроцентричный» подход. Исследования в рамках этого подхода начинаются с наблюдения за структурными особенностями языка, а затем переходят на изучение возможных последствий для мышления и поведения. Первый пример подобных исследований - наблюдения Уорфа за расхождениями грамматики времени в языке хопи и английском. Более поздние исследования в этом же духе были проведены Джоном Люси, описывавшем как использование грамматических категорий числа и числовыми классификаторами в юкатекском языке. Эти исследования показали, что носители юкатекского языка скорее склонны классифицировать объекты в соответствии с их материалом, чем с их формой, как предпочитают делать носители английского.
Второе направление исследований - «областной» подход, когда выбирается отдельная семантическая область и сравнивается у различных лингвистических и культурных групп, чтобы обнаружить корреляции между лингвистическими средствами, которыми используются в языке для обозначения тех или иных понятий,
Представители Казанской лингвистической школы уделяли большое внимание определению языкознания как науки и определению его места по отношению к другим наукам. Языкознание признавалось самостоятельной наукой, которая исследует жизнь языка, обобщает факты и определяет законы развития языка. Языкознание не следует смешивать ни с филологией, ни с психологией. Объектом исследования языкознания служат живые языки и памятники письменности.
Языкознание как наука делится на два раздела:
I. Чистое – теоретическое языкознание, которое исследует:
Ø уже сложившиеся языки (положительное языкознание );
Ø вопрос о начале слова и общие законы существования языков;
II. Прикладное – применяет данные чистого языкознания к вопросам из области других наук.
В положительном языкознании Бодуэн де Кортуне выделял два раздела:
(1) грамматика - это рассмотрение строя и состава языка; три части грамматики: фонетика (или фонология), морфология (или словообразование), синтаксис (или словосочетание).
(2) систематика - это классификация языков. Иван Александрович классифицирует языки по генетическому и морфологическому принципам. Генетическая классификация исходит из понятия родственных языков, т.е. языков, которые произошли из одного праязыка, но развивались под влиянием различных условий. Морфологическая классификация основывается на морфологии. Ученый делит языки на первичные и вторичные (синтетические и аналитические). В первичных (синтетических) языках грамматические значения выражаются в пределах самого слова (с помощью аффиксов, флексий); для вторичных (аналитических) языков характерно выражение грамматического значения за пределами слова, то есть отдельно от него - например, с помощью артиклей, вспомогательных слов.
Источник : учебник Кодухова «Общее языкознание», мой доклад по Бодуэну де Куртенэ J
8. Московская лингвистическая школа.
МЛШ сформировалась в Московском университете в 1880–1890-е годы. Основателем МЛШ является Филипп Федорович Фортунатов (1848-1914). Его основные работы: «Об ударении и долготе в балтийских языках», «О преподавании грамматики русского языка в средней школе», «Лекции по фонетике старославянского языка», «Сравнительное языковедение».
Учениками и продолжателями научных традиций Фортунатова были А.А. Шахматов и А.М. Пешковский . Из МЛШ вышли многие крупные лингвисты: Н.Ф.Яковлев, Г.О.Винокур, П.С.Кузнецов, А.А.Реформатский, А.И.Смирницкий и многие другие, а также работавшие большую часть жизни за рубежом Н.Трубецкой и Р.Якобсон.
Представители МЛШ были компаративистами и историками языка, они разрабатывали теорию современной грамматики, принимали участие в составлении словарей, выработке правил орфографии и пунктуации, разработке методов школьного преподавания русского языка. Пафос МЛШ - в протесте против смешения грамматики с психологией и логикой .
МЛШ наз. иногда "формальной", т.к. психологизму младограмматиков она противопоставила необходимость поиска собств. лингвистических "формальных" критериев при исследовании языка для всех областей языкознания.
МЛШ формировалась во времена господства исторического подхода и младограмматизма. Отдавая должное этим идеям, Фортунатов выходил за рамки младограмматических концепций и исторического подхода в целом. Он хорошо знал математику и стремился к математической точности в своих лингвистических исследованиях. Если большинство языковедов 19 в. тяготели к рассмотрению языка в логических или психологических категориях, то Фортунатову было свойственно стремление изучать язык, исходя из собственно лингвистических критериев и по возможности не обращаясь к категориям других наук. Его научные интересы во многом лежали в области теории грамматики, где он стремился выявить общие законы грамматической структуры, не связанные с историческим развитием. Фортунатов занимался также типологией, сопоставлением строя языков независимо от их истории и родственных связей. Близкие подходы сохранялись у учеников Фортунатова, некоторые из них, особенно Дурново, впоследствии непосредственно обратились к структурным методам.
Не отказываясь от исторических и сравнительно-исторических исследований, представители фортунатовской школы занимались синхронным изучением языков, прежде всего современных. Областью их специальных исследований были грамматика, позднее также фонология. Значительную роль в становлении и развитии идей школы сыграла деятельность Московской диалектологической комиссии (1904–1931), развернувшей активные исследования русских, украинских и белорусских диалектов.
Особенно значителен вклад МЛШ в создание современного учения о форме слова и грамматических классах слов, форме словосочетания и грамматических предложениях, его разнообразных типах.
Учение о форме слова является центральным в грамматической теории МЛШ. Форма слова (словоформа) , по определению Фортунатова, - это основа слова и формообразующий аффикс.
Вопрос о частях речи . Как известно, части речи делятся на знаменательные, служебные и междометия. Принципиально новым в учении МЛШ была формальная классификация полных слов , а именно: деление их на слова с формами изменения (формальные полные слова) и без форм словоизменения (бесформенные полные слова). К классу бесформенных слов были отнесены не только наречия и деепричастия, но и инфинитив, несклоняемые существительные и прилагательные, а также частицы, предлоги, союзы и междометия.
Синтаксическая теория МЛШ включала два аспекта: учение о словосочетании и учение о предложении:
1) Словосочетание – это объединение слов в мысли и речи. Словосочетания образуют синтаксические формы слов и порядок слов. Синтаксическими являются такие формы слов, которые обозначают зависимость одних слов от других. Синтаксическими категориями в русском языке, например, являются категории падежа и числа существительных; лица, числа, рода, времени и наклонения глагола и т.д. Формы синтаксических категорий, связывая слова в речи, выражают формальные грамматические отношения. В этой связи, выделялись различные типы связей в словосочетании: сочинение, включение (которое делится на управление, согласование и примыкание) и соподчинение.
2) Когда грамматические части словосочетания различаются как грамматическое сказуемое и грамматическое подлежащее, оно (т.е. словосочетание) образует предложение . Следовательно, предложение как форма языка определяется через форму сказуемости. Формально-грамматическое учение Фортунатова о предложении развили Пешковский и Шахматов. Теорию предложения они связали с учением об основе предложения.
МЛШ развивалась в полемике как с представителями старого исторического подхода, так и с Петербургской лингвистической школой Бодуэна де Куртенэ и Л.В.Щербы. Противники часто упрекали лингвистов фортунатовской школы в «формализме», а сами ее представители признавали приоритет формы при лингвистическом анализе. Примером расхождения позиций двух школ могут служить споры по вопросу о частях речи. Позже теоретические расхождения школ нашли выражение в спорах между Московской и Ленинградской фонологическими школами.
Становление структурализма в той или иной степени было воспринято многими представителями фортунатовской школы, особенно принадлежавшими к третьему ее поколению, а вышедшие из нее Трубецкой и Якобсон сыграли значительную роль в возникновении и деятельности Пражского лингвистического кружка; Якобсон позднее повлиял и на развитие американского структурализма. В частности, именно в МЛШ (Яковлев, Трубецкой) понятие фонемы, выработанное первоначально в петербургской лингвистической школе и отсутствовавшее у Фортунатова и его непосредственных учеников, было переосмыслено на основе отказа от психологизма и выработки строго лингвистических критериев выделения фонем; в дальнейшем усилиями Якобсона и Трубецкого этот подход занял господствующее положение в мировой лингвистике.
Источник : учебник Кодухова «Общее языкознание»
9. Ф.де Соссюр и его «Курс общей лингвистики».
Фердинанд де Соссюр (1857-1913) швейцарский лингвист, заложивший основы семиологии и структурной лингвистики, стоявший у истоков Женевской лингвистической школы. Идеи Фердинанда де Соссюра, которого часто называют «отцом» лингвистики XX века, оказали существенное влияние на гуманитарную мысль XX века в целом, вдохновив рождение структурализма.
Ф. де Соссюр преподавал общее языкознание сначала в Париже, а затем в Женеве. На основе сделанных студентами записей его лекций младшими коллегами Соссюра – Ш.Балли и А.Сеше была подготовлена и опубликована книга «Курс общей лингвистики» в 1916 г., т.е. уже после смерти Соссюра. Таким образом самому Соссюру так и не удалось узнать о мировом значении его идей, которые он при жизни не собирался публиковать и даже не успел последовательно изложить на бумаге. Балли и Сеше могут, до некоторой степени, считаться соавторами этой работы, так как Соссюр не имел намерений издавать такую книгу, и многое в ее композиции и содержании, по-видимому, привнесено издателями (многого нет в конспектах лекций Соссюра, хотя, конечно, он мог делиться с коллегами идеями в частных беседах). Книга «Курс общей лингвистики» стала началом нового этапа в развитии мировой науки о языке. Показательно, что сначала были восприняты отдельные положения «Курса», и уже через несколько лет они дали начало новым подходам к языку: социальному, структурно-системному, синхронно-современному и др.
Основные положения «Курса общей лингвистики» :
1) Предметом лингвистики как науки является язык . Из этого следует, что язык должен изучаться в самостоятельной науке, а не являться попеременно объектом то психологии, то физиологии, то социологии. Само же языкознание должно считать изучение языка самым главным своим предметом (объектом) и не делить эту обязанность с какой-либо другой наукой.
2) Ф.де Соссюр разграничил понятия язык и речь . Язык – это система элементов и правил; язык относится к обществу в целом (т.е. язык социален). Речь – это индивидуальная реализация языка.
3) Ф.де Соссюр определял язык как систему знаков , выражающих понятия . В связи с этим Соссюр назвал лингвистику семиологической наукой (позднее стал употребляться термин семиотика ), истолковав ее как науку о знаковой системе языка.
4) Языковой знак состоит из означающего (акустический образ) и означаемого (понятие). Языковой знак имеет два основных свойства:
Ø произвольность связи между означающим и означаемым, то есть в отсутствии между ними внутренней, естественной связи;
Ø означающее обладает протяжённостью в одном измерении (во времени).
Языковой знак может меняться: в этом случае происходит сдвиг отношения между означаемым и означающим. Это положение связано с другим знаменитым положением «Курса общей лингвистики» - противопоставлением синхронии и диахронии .
Ф.де Соссюр выделил две оси:
Ø ось одновременности , на которой располагаются сосуществующие во времени явления;
Ø ось последовательности, на которой каждое явление располагается в историческом развитии со всеми изменениями.
Наличие этих двух осей служит, по Соссюру, различием двух лингвистик: синхронической (связана с осью одновременности ) и диахронической (связана с осью последовательности ).
Диахроническая лингвистика исследует отношения между сменяющимися, последовательными во времени элементами, т.е. по сути является прямым продолжением учения младограмматиков. Однако Соссюр подчеркивает необходимость различать диахроническую лингвистику перспективную (которая отражает историю языка в соответствии с действительным развитием событий) и ретроспективную (которая занимается реконструированием форм языка). Но диахроническая лингвистика не объясняет внутренний организм языка как систему, это является предметом главной лингвистики – синхронической .
Синхроническая лингвистика является теорией состояния языка. Центральным положением синхронической лингвистики являются положения о языковом знаке (см.выше), языковой значимости и теория синтагм и ассоциаций .
Языковая значимость является соединением в системе языка означаемого и означающего.
Теория синтагм и ассоциаций . Ф.де Соссюр выделял два типа отношений – синтагматические и ассоциативные . Синтагматические отношения основаны на линейном характере языка; это отношения, элементов, которые выстраиваются один за другим в потоке речи. Ассоциативные отношения опираются на соединении знаков в понимании говорящих, например: написать – записать – переписать или написать – нарисовать – наклеить . Ассоциативные ряды в отличие от синтагм существуют потенциально, их состав может быть различным.
Итак, главным результатом «Курса общей лингвистики» стало разграничение языка и речи, синхронии и диахронии. Эти разграничения дали возможность выделить сравнительно узкую дисциплину с определенными границами – синхронную лингвистику . Ее проблематика ограничивалась конкретным вопросом: как устроен язык? (т.е. отошли на второй план вопросы: как развивается язык? и как функционирует язык? ). Ограничение тематики дало возможность в этих узких рамках поднять теорию и методологию лингвистики на более высокий уровень.
С именем Ф.де Соссюра связана деятельность двух лингвистических школ – Женевской и Парижской. К Женевской принадлежат Сеше, Балли, Карцевский, Годель . К Парижской – Мейе, Вандриес, Граммон и Коэн .
Источник
10. Возникновение новых направлений в языкознании начала XX века.
Возникновение новых направлений в языкознании связывают с публикацией «Курса общей лингвистики» Ф.де Соссюра (1916) и расшифровкой Б.Грозным хеттской клинописи (1917). «Курс» Соссюра , с одной стороны, освобождал языкознание от вмешательство в него физиологии, психологии, социологии и других наук с чуждых языку позиций; работа Б.Грозного «Язык хеттов, его структура и принадлежность к индоевропейской семье языков» , с другой стороны, всколыхнула всю индоепропеистику, открыла перед ней новые горизонты.
К новым направлениям в языкознании начала XX века относятся следующие:
(1) Социолингвистика.
Утверждением идеи Соссюра о противопоставлении языка (как общественного явления) и речи (как проявления индивидуально-психической сущности) было обусловлено зарождение в начале XX века «социологического языкознания» (Мейе, Вандриес, Сеше, Балли).
Своеобразие языка в том, что он представляет собой систему знаков особого рода: эти знаки употребляются в данное время членами данного социума и передаются следующим поколениям.
На первых порах социологическое языкознание находилось под влиянием «социальной психологии» поэтому не могло стать подлинно научным. Оно только уточняет свою проблематику и развивается то как учение о социальной дифференциации языков, то как учение о норме языка, то уделяет основное внимание вопросам этно и психолингвистики.
(2) Структурализм.
Появление структурализма датируют 1926 годом – датой основания Пражского лингвистического кружка. К середине XX века в разных странах оформилось несколько направлений структурализма. Они получили обозначения по странами по теоретическим установкам: Пражский структурализм (функциональная лингвистика), Копенгагенский структурализм (глоссематика), Американский структурализм (дескриптивная лингвистика); свои варианты структурализма появились в Швейцарии (Женева), Англии (Лондон), в СССР (Апресян Ю.Д. «Идеи и методы современной структурной лингвистики» 1966)
Структурализм возник как продолжение неограмматизма, как отрицание младограмматизма с его вниманием к истории языка, как отрицание психологического и социо-психологического направлений. Можно сказать, что структурная лингвистика сосредоточилась на изучении лишь одной проблемы: Как устроен язык? В эту область науки она внесла бесспорный вклад. Проблемы Как развивается язык? и Как функционирует язык? не были для нее приоритетными.
Общим для работ структурального направления является признание следующих постулатов:
a) язык является знаковой (семиотической) системой;
b) основное внимание уделяется изучению синхронии , т.е. явлениям, связанным с моделью современного языка;
c) основной областью разработки методов структурной лингвистики была фонология ; в меньшей степени структуралисты занимались морфологией, еще в меньшей синтаксисом.
d) структуралисты стремятся к строгому и четкому анализу фактов, нередко с использованием математических методов;
e) структуралисты ищут собственно лингвистические методы исследования без опоры на данные других наук: социологии, психологии, логики и др.
(3) Неолингвистика.
Истоки неолингвистики в работах учеников Шлейхера – Г.Шухардта иИ.Шмидта , которые выступили с теорией «географического выравнивания» языков. Эта теория объясняет сходство между языками пространственно-географическим фактором. Постоянные движения народов приводят к обмену лексикой между контактирующими языками и к более глубокому смешению. Эта же концепция проецируется в индоевропейское прошлое. Картина «языкового древа» сменилась представлениями о сходстве языков по совместному существованию. Со временем неолингвистика переросла в ареальную лингвистику .
(4) Порождающая грамматика.
Возникновение порождающей грамматики связано с работами американского лингвиста Н.Хомского «Синтаксические структуры», Аспекты теории синтаксиса» , предложившего в 50-60-е годы описание языка по формальным моделям. По замыслу Хомского, эта грамматика призвана установить правила, при помощи которых говорящие порождают предложения. Создавая свою грамматику, Хомский исходил из положения о том, что владение языком разделятся на компетенцию (т.е. знание совокупности правил по которым строятся предложения) и использование (т.е. умение при построении предложения учитывать внеязыковые факторы, например: ситуацию, стиль речи собеседника и др.). Однако в основном порождающая грамматика Хомского затрагивала языковую компетенцию и в незначительной степени – ситуативные условия использования языка. Однако созданная Хомским система описания языка сыграла определенную роль в развитии лингвистики.
Источник : Хроленко, Бондалетов «Теория языка»/учебное пособие.
11. Функциональная лингвистика Пражского кружка.
Пражский лингвистический кружок был основан в 1926 году чехословацким филологом В.Матезиусом . «Русское ядро» кружка составляли Якобсон, Трубецкой, Карцевский .
Идейным предшественником Пражского кружка является Ф. де Соссюр , с именем которого связано представление о языке как частном случае семиотических (знаковых) систем. Пражский кружок также испытал также влияние русской лингвистической традиции, в частности идей Фортунатова, Щербы и особенно И. А. Бодуэна де Куртенэ .
В программном документе пражцев «Тезисы Пражского лингвистического кружка» (1929) выдвинуты два основных методологических принципа: функциональный и структурный. Структурный основывался на идеях Соссюра о разграничении языка и речи, синхронии и диахронии; он объединял пражцев с другими направлениями структурализма. Функциональный , во многом восходивший к Бодуэну де Куртенэ, был специфичен для пражцев, в Тезисах он вынесен на первое место.
Основная идея представителей пражского кружка - представление о языке как о функциональной системе . Функцией называется задача, цель речевой деятельности. Поэтому к лингвистическому анализу нужно подходить с функциональной точки зрения. В Тезисах выделяются основные функции языка. Речевая деятельность в социальной роли имеет либо функцию общения , либо поэтическую функцию . Специфический для пражцев компонент классификации – выделение поэтической функции . Если для других школ структурализма поэтика, изучение художественной речи находились вне лингвистической проблематики, то пражцы внесли в эту область значительный вклад. В связи с этим пражцы занимались проблемами литературного языка. Результатом функционального подхода к литературным языкам стало развитие особой лингвистической дисциплины – истории литературных языков.
В Тезисах нашли отражение также идеи пражцев в отношении истории языка. Пражский кружок, принимая разграничение Соссюра синхронии и диахронии и безусловно отдавая приоритет синхронии, не считали данное разграничение абсолютным. В отличие от глоссематиков, пражцы рассматривали синхронию не как систему в полном отвлечении от времени, а как состояние языка в один из моментов его развития.
Бесспорной заслугой Пражского кружка является создание фонологии . Наиболее полно фонология изложена в книге Николая Сергеевича Трубецкого «Основы фонологии» (1939). Трубецкой различает две науки: фонетику (учение о звуках речи) и фонологию (учение о звуках языка). Фонема – кратчайшая фонологическая единица языка; звуки являются материальными символами фонем. Для выделения фонемы Трубецкой вводил фундаментальное по своему значению понятие оппозиции . Выделяются оппозиции многомерные (включающие более двух единиц), одномерные (свойственные только данной паре единиц), пропорциональные (одинаковые противопоставления имеют место для нескольких пар) и изолированные (данное противопоставление более нигде не встречается). Важное разграничение оппозиций связано с различием постоянных и нейтрализуемых оппозиций. Постоянные оппозиции сохраняются во всех ситуациях. Нейтрализуемые оппозиции сохраняются в одних случаях и реализуются в других, например, в русском языке противопоставление звонкости и глухости нейтрализуется на конце фонетического слова. В связи с этим вводится понятие архифонемы , т.е. совокупность смыслоразличительных признаков двух фонем (например, много ко[с] содержит архифонему).
Морфологическая проблематика Пражского кружка ограничивалась изучением морфемы и морфологических оппозиций (например, оппозиции глагольных времен), нейтрализации оппозиций (например, нейтрализации родов во множ.числе), совокупности оппозиций. Так, имя существительное в русском языке понимается как способность слова, принадлежащего к этой части речи, участвовать в оппозиции падежей, чисел и родов.
Большую известность получило учение Матезиуса об актуальном членении предложения . Если при формальном (логико-грамматическом) членении основными элементами являются грамматический субъект и грамматический предикат, то при актуальном членении выявляются основа и ядро высказывания («тема» и «рема»).
Итак, основными достижениями пражского направления структурализма являются:
(1) разграничение обычного языка и языка поэтического;
(2) учение о литературном языке и его номах;
(3) разработка учения о фонеме – ее определение, описание дифференциальных признаков, оппозиций, нейтрализации (Трубецкой);
(4) Трубецкой в дополнение к существовавшим понятиям «семья языков» и «ветвь языков» вводит понятие «языкового союза », обозначая им сходство языков, вызванное соседством расположения и тесными контактами их носителей (Балтийский языковой союз);
(5) пражцы явились родоначальниками учения об актуальном членении предложения.
Источник : Алпатов «История лингвистических учений», учебник Кодухова «Общее языкознание»
12. Американская дескриптивная лингвистика.
Дескриптивная лингвистика – ведущее направление американской лингвистики 20-50-х гг. XX века (от англ. descriptive – описательный ), одно из ответвлений структурной лингвистики. Основателем дескриптивизма был Леонард Блумфилд , другими видными его представителями были: З.Харрис, Б.Блок и др. Идеи и методы этого направления отражены в книге Блумфилда «Язык» и в учебнике Г.Глисона «Введение в дескриптивную лингвистику» .
Зарождение дескриптивной лингвистики связано с изучением индейских языков США . При этом многое из того, что было привычно для традиционного языкознания, оказалось непригодным для этой цели.
Во-первых , весь XIX век языкознание развивалось как историческая наука, а индейские языки, как иногда говорили, «истории не имели». Разумеется, история у этих языков была, но данных о ней не было, потому что индейские языки не имели письменности. Таким образом на первом плане стояло синхронное изучение этих языков (т.е. диахрония была неприменима к индейским языкам).
Во-вторых , при описании любого индейского языка вставал не очень актуальный для специалиста по языкам Европы вопрос: как выделять слова в этом языке? Традиционное языкознание не имело четко разработанной методики членения текста на слова. В большинстве случаев такое членение основывалось на интуиции носителей языка. Однако при обращении к слишком далеким от языков Европы индейским языкам появилась необходимость выработки строгих критериев выделения слов.
Еще сложнее было с грамматической и лексической семантикой. Грамматические категории индейских языков значили совсем не то, что устанавливалось европейской наукой, а нескольким совершенно не синонимичным словам английского языка может соответствовать одно слово индийского языка.
Наконец, особую роль стал играть носитель непонятного языка – информант . В процессе изучения приходилось задавать вопросы носителю изучаемого языка, обычно владевшему и английским языком.
Все указанные черты способствовали укреплению общей тенденции к рассмотрению языка как явления полностью внешнего по отношению к исследователю. Дескриптивисты старались изучать свой объект на основе только лингвистических методов, не прибегая к помощи других наук. Главным для дескриптивистов стала разработка метода описания конкретных языков (отсюда и его название).
Методика анализа текста в дескриптивной лингвистике характеризуется тремя этапами: 1-й этап - членение текста на минимальные сегменты (фонемы, морфемы); при этом приоритетной единицей признается морфема , а не слово (т.к. оно труднее поддается строгому формальному анализу); 2-й этап - при помощи дистрибутивного анализа выясняют, что можно считать двумя разными единицами, а что – одной и той же; 3-й этап - построение некоторой модели языка на данном уровне его структуры.
Дескриптивисты преимущественно занимались фонологией и морфологией . Различие между фонологией и морфологией они считали чисто количественным: морфем больше, чем фонем и они длиннее, но принципиальной разницы между ними нет.
Понятие морфемы , введенное в лингвистику Бодуэном де Куртенэ, стало у Блумфилда одной из центральных в системе языка. Если традиционно корни и аффиксы рассматривались как части слова и как единицы, определяемые через слово, то Блумфилд определяет морфему и слово независимо друг от друга, через первичное понятие формы (форма – любые повторяющиеся звуковые отрезки, обладающие значением). Тогда морфема – минимальная форма, слово – минимальная форма, способная быть высказыванием. Блумфилд ввел и понятие семемы – минимальная единица значения, соответствующая морфеме.
Подход к определению морфемы, предложенный Блумфилдом, открыл путь для превращения морфологии в морфемику. Если традиционная морфология шла от слова как от психологически наиболее значимой единицы, то дескриптивная морфология шла от морфемы. При этом, во-первых, движение шло от меньших единиц к их последовательностям, во-вторых, морфема в смысле Блумфилда оказывалась универсальной для любого языка.
В дескриптивной лингвистике было создано учение о разных типах дистрибуции . Наиболее важным является противопоставление дистрибуции контрастирующей - неконтрастирующей . Контрастирующая дистрибуция (при которой элементы при взаимозамене выступают различителями смысла) характеризует самостоятельные единицы структуры языка (инварианты) на любом уровне. Неконтрастирующая дистрибуция (свободное варьирование и дополнительное распределение) присуща вариантам одной единицы. Дескриптивисты признавали теоретическую возможность построить полное описание языка исключительно на основе данных о дистрибуции его форм. В связи с этим дескриптивную лингвистику часто называют дистрибутивной лингвистикой.
Синтаксис многие дескриптивисты рассматривали как простое продолжение морфологии. Подобно тому как все в морфеме считалось сводимым к составляющим ее фонемам, слова и конструкции считалось возможным описывать через составляющие их морфемы и классы морфем. Структура высказывания описывается в терминах классов морфем (или слов), представляется в виде линейной модели - цепочки ядро + адъюнкты (т.е. сопроводители), признается параллелизм анализа любых сложных форм - как морфологических, так и синтаксических. Однако наибольшее распространение в дескриптивных синтаксических исследованиях получил метод анализа по непосредственно составляющим .
Дескриптивная лингвистика с момента возникновения не была однородным течением. Стремлением к все большей формализации характеризуется группа учеников и последователей Блумфилда в Йельском ун-те, так называемая йельская школа (Б. Блок, Дж. Л. Трейджер, Харрис, Хоккет и др.). Напротив, так называемая анн-арборская школа (Мичиганский ун-т) отличается более широкой проблематикой, исследует значения, связи языка с культурой и социальным окружением, смыкаясь с этнолингвистикой (Фриз, К. Л. Пайк, Найда и др.).
Упрощенное понимание языка, ограниченность проблематики, абсолютизация дистрибутивного аспекта языка привели уже к кон. 50-х - нач. 60-х гг. к кризису дескриптивной лингвистики и потерей ведущего положения в американской науке.
Источник : Алпатов «История лингвистических учений», учебник Кодухова «Общее языкознание», Лингвистический энциклопедический словарь
13. Копенгагенский структурализм (глоссематика).
ГЛОССЕМАТИКА (от греч. glоssа - язык) - лингвистическая теория, ставшая наиболее последовательным проявлением структурализма в западноевропейском языкознании. Разработана в 30-50-х гг. Луи Ельмслевом, а также (частично) др. членами Копенгагенского лингвистического кружка. Название «глоссематика» выбрано с целью подчеркнуть принципиальное отличие этой теории от традиционной лингвистики.
Главным методологическим источником глоссематики в понимании природы языка является лингвистическое учение Ф. де Соссюра . Из учения Соссюра о языке глоссематика восприняла:
ü идею о различении языка и речи,
ü понимание языка как системы знаков и понимание знака как единства означающего и означаемого,
ü положение о том, что язык есть форма, а также о том, что с лингвистической точки зрения язык должен рассматриваться в самом себе и для себя.
Помимо концепции Соссюра, на глоссематику значительно повлияло важное философское направление тех лет – неопозитивизм . Неопозитивисты сводили философские проблемы к логическому анализу. Их интересовали формальные правила построения научной теории в отвлечении от того, как эта теория соотносится с действительностью.
Задача, которую ставит перед собой Ельмслев, - построить общую теорию языка. Он отвергал индуктивный, исходящий из описания языковых фактов подход; его не интересуют частные факты, особенности конкретных языков. Теория должна быть как можно более общей и основываться на самых общих принципах, взятых из математической логики. Поскольку объекты лингвистической теории – это тексты, то цель лингвистической теории Ельмслева – создать универсальный метод, с помощью которого можно понять данный текст. Он выдвигает три основные требования к глоссематическому описанию языка: непротиворечивость, исчерпанность и простоту описания.
Ельмслев считал глоссематику всеобщей дедуктивной теорией языка, приложимой к любому конкретному языку - существующему или только возможному. Поэтому ей были приданы черты, характерные для математических теорий. Анализ фактов языка в глоссематике отличается крайней степенью абстрактности и формализма.
Далее глоссематика выделяет основные понятия, связанные с анализом языка. Эти понятия он стремится сделать максимально общими, пригодными для самых различных случаев. Если традиционная лингвистика описывала каждый языковой уровень в особых терминах, то Ельмслев выдвигает самые общие понятия, взятые из математики: это объекты, классы объектов, функции, или зависимости (между переменными, постоянными и т.д.)
Язык понимался в глоссематике, как и в других направлениях структурализма, как система знаков, однако понимание знака здесь весьма своеобразно. Вслед за Соссюром Ельмслев исходил из двусторонности знака («означающее» и «означаемое»), но предложил свои термины – «план выражения» и «план содержания», которые получили потом широкое распространение. Глоссематика различает в языке план выражения и план содержания, причем терминам "выражение" и "содержание" придается абстрактное значение, так что допускается возможность употребления одного из них вместо другого. Этим достигается обобщение понятия знака, но ценой отрыва интеллектуального содержания языка от внеязыковой действительности. И в плане выражения, и в плане содержания выделяются противопоставляемые друг другу форма как ведущее начало в языке и субстанция, которая ставится в абсолютную зависимость от формы.
Понимание формы как основной сущности языка, якобы абсолютно независимой от субстанции, получает в глоссематике более конкретное выражение в унаследованном от Соссюра сведении языка к системе чистых отношений, именуемых здесь функциями. Связываемые этими отношениями элементы языка ("функтивы") объявляются лишенными самостоятельного существования и признаются лишь результатами пересечения пучков отношений. Неправомерное преувеличение роли отношений за счет роли соотносящихся элементов представляет собой основное проявление идеалистической сущности глоссематики.
Пожалуй, ни одно лингвистическое направление не отвлекалось от говорящего человека столь последовательно, как глоссематика. Справедливо критикуя многие недостатки традиционного гуманитарного подхода к языку, при котором смешивались разнородные явления, датский ученый внес в науку о языке математическую строгость, однако это произошло за счет очень значительного сужения и обеднения своего объекта.
При всей методологической порочности глоссематика сыграла в истории языкознания и положительную роль. Как общая дедуктивная теория языка она явилась одной из первых попыток соединения языкознания с формальной логикой и этим оказала воздействие на совершенствование точных методов исследования языка. Однако практическая непригодность глоссемат
Вербальный язык стал важным изобретением человека . Благодаря ему интеллект, присущий животным, превратился в разум и обеспечил становление и развитие культуры. Хотя человек многое делает, он далеко не все осознает и понимает. Все люди являются носителями и практиками языка, но абсолютное большинство не имеет теории языка. Все говорят прозой, но как и мольеровский Журдэн не дают этому отчета. Как раз этим занимается лингвистика как комплекс научных дисциплин, изучающих язык.
3.1. Союз мировоззрения и лингвистики: учения о языке. Самой древней считается грамматика Панини (IV в. до н.э.) . Неграмотный и гениальный индус в устной форме дал достаточно полное описание санскрита. Позднее, спустя века, оно было записано и подверглось многочисленным комментариям.
В Древнем Китае иероглифы исключили грамматику. Уже в V в. до н.э. здесь появились толкования сложных иероглифов из древних текстов. В них была сформулирована проблема отношения языка к реальности. В III в. до н.э. возникло учение об исправлении имен, основанное на представлении о соответствии/несоответствии иероглифа (имени) особенностям индивида. Правильный подбор имени обеспечивает счастливую жизнь, ошибка ведет к конфликтам. Сю Шэнь (I в.) выделил составные части иероглифа в виде графики и фонетики (звуковые тона), заложив представление о структуре корнеслога. К XI в. были составлены фонетические таблицы, а к XVIII в. возник словарь из 47035 иероглифов и 2 тыс. вариантов.
В Древней Греции языкознание развивалось в лоне философии. Школа софистов поставила вопрос: «чему соответствует язык: природным вещам или социальным установлениям?» Также можно выделить первую классификацию частей речи Аристотеля и его определения имени и глагола. Школа стоиков это развила, введя понятие падежа. В дальнейшем основные понятия грамматики сформировались в Александрийской школе (II в. до н.э.- III в.). Древнеримские ученые занимались приспособлением греческих схем к латыни. В итоге сложились грамматика Доната и Присциана (IV в.)
В средневековой Европе единым языком культуры была латынь. Школа модистов (XIII-XIV вв.) сконструировала спекулятивную схему, где латинская грамматика оказалась между внешним миром и мышлением. Поскольку первое получило в ходе творения глубину, язык должен не только описывать, но и объяснять. Модисты не только теоретизировали, они начали создавать терминологию синтаксиса, которую завершил француз П. де ла Раме (1515 - 1572) . Ему же принадлежит современная система членов предложения (подлежащее – сказуемое – дополнение).
Грамматика Пор-Рояля. Она стала одной из лингвистических вершин. Ее авторы – французы Антуан Арно (1612 - 1694) и Клод Лансло (1615 - 1695) – весьма чутко восприняли перспективные замыслы своих предшественников и творчески их развили, опираясь на силы кружка единомышленников. Авторы стремились к учебным целям, но их увлек научный поиск, завершившийся созданием объяснительной теории. Исходили они из рационализма модистов и Р. Декарта. Язык является универсальным средством анализа мышления, ибо его операции выражены грамматическими конструкциями. Как базисные части грамматики слова являются звуками и одновременно выражают мысли. Последние дифференцируются на представление, суждение и умозаключение. В свою очередь представление распадается на имена, местоимения и артикли; суждение – на глаголы, отглагольные части, союзы и междометия. Что касается умозаключений, то их система образует связный текст (речь). Арно и Ансло проследили взаимосвязь двух коренных уровней – логики и грамматики. Если первая представлена категориальным строем, то вторая делится на общую науку и частное искусство. Логика придает глубинные значения грамматике, а та выступает поверхностной (лексической, синтаксической и т.д.) структурой мысли. На этой взаимодополнительности и строится жизнь языка.
Гипотезы происхождения языка. В XVIII в. актуализировалась тема исторического развития языка. Философов и ученых явно не удовлетворяла библейская история о вавилонской башне. Каким же образом люди научились говорить? Мыслители выдвигали самые различные версии появления языка: из звукоподражаний, из непроизвольных выкриков, из «коллективного договора» (Ж.-Ж. Руссо). Наиболее связный проект предложил французский философ Э. Кондильяк (1714 - 1780) . Он считал, что исходными стали жестовые знаки, которые поначалу лишь дополнялись звуками. Затем звуковые знаки вышли на первое место и развивались от спонтанных выкриков до контролируемых артикуляций. На поздней стадии звуковая речь получила письменную запись.
3.2. Становление научной лингвистики. Многие идеи философов были весьма интересными, пронизывались духом историзма, но их объединял один недостаток – умозрительная спекулятивность, игнорирующая изучение фактов. Преодолеть его помогло открытие европейцами санскрита (У. Джонс, 1786). Это дало начало этапу сравнительного сопоставления европейских языков с древним языком Индии. Сходство санскрита с греческим и другими языками Европы было очевидным и Джонс выдвинул гипотезу о нем как праязыке. Только в середине XIX в. она была опровергнута.
Сравнительно-историческое языкознание. Центром компаративистики стали Германия и Дания, ибо здесь на рубеже VIII и XIX вв. возникли научные центры. В 1816 г. немецкий лингвист Франц Бопп (1791 - 1867) издал книгу, где четко сформулировал принципы сравнительно-исторического метода и применил их в анализе ряда индоевропейских языков. Он предложил сравнивать не целые слова, а их составные части: корни и окончания. Упор не на лексику, а на морфологию оказался перспективным. Датчанин Расмус Раск (1787 - 1832) разработал принцип регулярности соответствий и разграничил классы лексики. Слова, связанные с наукой, образованием и торговлей, чаще всего заимствуются и не подходят для сравнения. Зато имена родства, местоимения, числительные являются укорененными и отвечают целям компаративистики. Разграничение базовой и небазовой лексики оказалось ценной находкой.
Другой важной темой стало историческое развитие отдельных языков и их групп. Так, в «Немецкой грамматике» Якоба Гримма (1785-1863) описывалась история германских языков, начиная с весьма древних форм. Александр Христофорович Востоков (1781-1864) рассмотрел старославянскую письменность и раскрыл тайну двух особых букв (носовых гласных), звуковое значение которых было забыто.
Каждый язык развивается как целое, выражая собой дух народа. Классиком мирового языкознания стал немецкий исследователь Вильгельм фон Гумбольдт (1767 - 1835) . Его интересовала природа человеческого языка как такового, и его исследование смыкалось с философской рефлексией. Ученый предложил схему из трех этапов развития, относящихся к любому языку. В первый период язык возникает во всей наивности, но при этом не по частям, а сразу целиком как единое и автономное целое. На втором этапе совершенствуется структура языка и этот процесс, как и первый, недоступен прямому изучению. На третьем этапе достигается «состояние стабильности», после чего принципиальные изменения языка невозможны. Все лингвисты застают языки в этом состоянии, которое различно у каждой этнической формы.
Язык далек от преднамеренных действий индивидов, он представляет собой стихийную и самостоятельную силу народов. Их национальный дух живет в языке как в непрерывной коллективной деятельности, которая господствует над всеми своими словесными продуктами. Языковая стихия определяет познавательное отношение людей к миру, формирует типы мышления. На всех уровнях – звуки, грамматика, лексика – языковые формы придают материи упорядоченную структуру. Такое творчество протекает непрерывно, через все поколения людей.
Таким образом, Гумбольдт придал языкознанию новую идейную динамику, предвосхитил ряд перспективных направлений.
Младограмматики: история языка протекает в индивидуальной психике. В середине XIX в. до немецкой науки дошло влияние французского позитивизма. Стратегия исследования фактов и изгнания философии сделала широкие обобщения в стиле Гумбольдта немодными. В этом русле сформировалась школа младограмматиков. Ее главой был Герман Пауль (1846 - 1921) . В его основной книге «Принципы истории языка» (1880) заявлены ведущие идеи: отказ от слишком общих вопросов, эмпиризм и индуктивизм, индивидуальный психологизм и историзм. Здесь царит явное преувеличение индивидуального: сколько индивидов, столько и отдельных языков. Как следствие этого – уклон в психологизм, все звуки и письмена существуют в сознаниях людей (в «психических организмах»). Наряду с обычными сравнительно-историческими методами Пауль выделил интроспекцию, без которой трудно зафиксировать звуковые законы. Немецкие младограмматики повлияли на языковедов других стран. В России таковыми были Филипп Федорович Фортунатов (1848 - 1914) , стажировавшийся в Германии, и Алексей Александрович Шахматов (1864 - 1920) .
Основы российской лигвистической школы. Следует выделить двух русско-польских ученых – Николая Владиславовича Крушевского (1851 - 1887) и Ивана Александровича Бодуэна де Куртене (1845 - 1929), вышедших за рамки младограмматизма. Первый заявил об ограниченности историзма, уводящего в древность, нужно изучать современные языки, здесь существует обилие подлинных фактов. Сравнение не может быть главным методом лингвистики, важнее изучать язык как систему знаков (за четверть века до Ф. де Соссюра).
Синхрония языка: фонема и морфема. Бодуэн де Куртене был солидарен со своим казанским коллегой. Языкознанию требуется не историзм, а последовательный синхронизм, психологии нужна помощь социологии, только тогда индивидуальное будет дополнено социальным. Ученый подверг критике словоцентризм и ввел новые понятия фонемы и морфемы. Под фонемой понималась объективно существующая, устойчивая психическая единица, получаемая от произношения одного и того же звука. Данное разграничение звука и фонемы оказалось весьма перспективным. Такое же свойство обрела и морфема как любая самостоятельная часть слова – корень и всевозможные аффиксы. Главной заслугой ученого стала синхронная лингвистика с понятиями фонемы и морфемы.
3.3. Структурализм как основа классического языкознания. Смену лингвистических парадигм осуществилшвейцарский языковед Фердинанд де Соссюр (1857 - 1913) . Из студенческих записей его лекций коллеги Ш. Балли и А. Сеше подготовили и издали «Курс общей лингвистики» (1916), принесший ученому посмертную славу.
Язык - это социальная система абстрактных знаков, проявляющаяся в речи. Ф. де Соссюр предложил новые принципы, где разграничены язык и речь. Если речь есть внутреннее достояние индивидов, то язык существует вне их, образую объективную социальную реальность. Ученый дистанцировался от мнения Гумбольдта, заявив, что язык не есть деятельность, он – исторически сложившаяся структура. Она представлена системой особых знаков, выражающих понятия. Эти знаки родственны всем другим знакам: опознавательным меткам, военным сигналам, символическим обрядам и т.п., что составит предмет будущей науки – «семиологии» (семиотики). Языковой знак двойственен и состоит из означаемого (рациональное значение) и означающего (чувственное впечатление). Они дополняют друг друга как две стороны монеты.
Оппозиция синхронии и диахронии. Ученый разработал схему из двух осей: ось одновременности (синхрония), где располагаются сосуществующие во времени явления и ось последовательности (диахрония), где все происходит чередой исторических изменений. Отсюда вытекают два разных лингвистических направления. Хотя дососсюровское языкознание учитывало противопоставление синхрония/диахрония, однако делало это непоследовательно и путано. Швейцарский исследователь возвел оппозицию в строгий принцип.
Значимость как функциональное отношение одного знака к другим. Традиционное языкознание исходило из обособленных языковых единиц: предложений, слов, корней и звуков. Ф. де Соссюр предложил другой подход, центрированный на понятии «значимость». Речь идет о том, что любой элемент языка обретает значение в абстрактных функциональных взаимосвязях с другими элементами. Только в системе какого-то знакового целого его часть может иметь смысл. Возьмем игру в шахматы. Конь есть элемент этой игры и он значим постольку, поскольку для него есть совокупность правил и запретов, определяющих его ходы в отношении других фигур. То же и в языке. Означающие могут иметь самое различное чувственное содержание, но означаемые выражают чистые роли по отношению к другим означаемым. Языковая единица вне сети абстрактных отношений бессмысленна. Образцом значимости является отношение «означающее/означаемое».
Итак, вклад Ф. де Соссюра в лингвистику велик. Если ограничиться целостной перспективой, то ее можно назвать основами структурализма. «Система абстрактных знаков», «значимость как функциональное отношение знаковых элементов» стали идейным ядром нового подхода.
Глоссематика или копенгагенский (формальный) структурализм. Глава этого направления – датский лингвист Луи Ельмслев (1899 - 1965) . Он развил идеи Ф. де Соссюра и довел их до логического завершения. В этом ему помогли установки неопозитивизма, где в центр исследования ставились формальные правила построения теории. Ельмслев поставил цель – построить самую общую теорию языка, исходя из требований математической логики. По большому счету их три: непротиворечивость, полнота и простота. Они позволяют сконструировать лингвистику независимо от языковой и речевой конкретики в виде особого исчисления. И все же такая теория «эмпирична», ибо она не привлекает априорные положения внелингвистического характера. «Означающее» Ельмслев заменил термином «план выражения», а «означаемое» – «планом содержания». Если для Соссюра единицы языка были знаками и только ими, то у него появились «незнаковые фигуры» – фонемы, корни и аффиксы. Если у первого оппозиция «означающее/означаемое» имела отношение к реальности, то у Ельмслева оно исчезло. Последовательная формализация устранила фонетику и семантику, сведя глоссематику к алгебраической игре, весьма далекой от реальной жизни языка.
Функциональный структурализм Пражского лингвистического кружка. Организатором школы стал чешский исследователь Вилем Матезиус (1882 - 1945) , носителями идей стали русские эмигранты Николай Сергеевич Трубецкой (1890 - 1938) и Роман Осипович Якобсон (1896 - 1982) . Здесь пересеклись идеи Ф. де Соссюра и И. А. Бодуэна де Куртене, дав новые побеги. Все члены кружка признавали, что главным достоинством последнего было введение понятия функции в лингвистику, а вклад Соссюра выразился в концепции языковой структуры. Эти два подхода они и были намерены развивать. В книге «Основы фонологии» Трубецкой четко разграничил фонетику и фонологию. Если первая изучает звуковую сторону речи, то вторая – все возможные комбинации различительных элементов и правила их соотношений. В фонологии вместо психологического был выдвинут функциональный критерий: участие или неучастие тех или иных признаков в смыслоразличении. Основной единицей фонологии была признана фонема, которая функционирует посредством звуковой оппозиции. Данный аспект и стал важнейшим вкладом Трубецкого.
Итак, до XVII в. становление языкознания было весьма медленным. В Новое время произошло ускорение и, начиная с рубежа XVIII – XIX в., смена и совершенствование теоретических гипотез приняли стремительный и непрерывный характер. Сложилось множество национальных школ, и вершинами классического языкознания стали Ф. де Соссюр, И. А. Бодуэн де Куртене, Н. С. Трубецкой и ряд других ученых.